обладать слишком богатым воображением и жизненным опытом, чтобы предложить множество объяснений описанного феномена, кроме такого, согласно которому образование мешает. Например, двоечники не могли найти применения своим гипотетическим способностям в прежней системе, а потому им как хрестоматийным пролетариям было нечего терять кроме цепей, а в результате они первыми взялись за новое дело. Или же так: чтобы преуспеть в начале 1990-х гг., нужно было не иметь моральных "тормозов". Иногда это качество совпадает с отсутствием образования. Ряд объяснений можно продолжить, но это не входит в предмет нашей работы, тем более, что уже через несколько лет хвастаться отсутствием образования стало не модным. Сейчас никто не стесняется признаваться в своей отличной учебе.
Тогда же, на "заре рынка", на фоне недоверия к образованию как таковому звездами сверкали учителя-новаторы, которые вроде бы учили совсем не так, как другие и добивались поразительных результатов. Их опыт вызывал всеобщий интерес, хотя едва ли он мог найти сколько-нибудь широкое применение. Специфика преподавания учителей-новаторов связана с их личностной спецификой. Рискнем сделать еще одно предположение, возможно, ошибочное: успех учителей-новаторов определяется в числе прочего и спецификой аудитории. По крайней мере родители учеников должны им безусловно верить[8].
Вузы на время оказались как будто забытыми. Их финансирование было минимизировано, типичными явлениями стали отключения электроэнергии, воды, приостановки занятий из-за холода в аудиториях. Но как ни странно (а может быть, и закономерно), морозный воздух свободы пошел на пользу: вузы устояли, как могли, приспособились к рынку, более того, оказалось, что в массовом сознании высшее образование стало восприниматься как нечто почти обязательное, как когда-то среднее. Поскольку же спрос рождает предложение, появилось множество негосударственных вузов, иной раз успешно конкурирующих (но и взаимодействующих) с вузами государственными. Не удивительно, что настал момент, когда внимание общества (а прежде всего структур власти) обратилось на высшее образование. "Пошел" Болонский процесс.
Идеология Болонского процесса обращена прежде всего к формальным аспектам образования. Здесь мы употребляем термин "формальный" без малейшего негативного оттенка, в обычном философском смысле. В философии же "форма" никогда не означала чего-то не стоящего внимания.
Готовить специалистов или же бакалавров – магистров? Пять лет учить или же четыре, а потом еще два? Как оформлять приложения к дипломам? Сохранить две привычные для России ученые степени или же ограничиться одной, как на Западе? Как обеспечить переход студента из одного университета в другой, хотя бы другой находился в другой стране? Все это – чрезвычайно важные вопросы формы образования. Что же касается его содержания, то Болонский процесс задевает его только в одной точке, но ключевой – в вопросе о качестве образования.
В его обсуждении тоже преобладает