Прекрасный человек. Иван Панаев

ли молодому человеку оставить вдруг в распоряжение такую сумму? Как вы об этом думаете, душенька?

      – Отчего же много? Вольдемар, вы сами говорите, аккуратен и бережлив.

      – Конечно, против этого ни слова; но все-таки надо взять в расчет, что еще молодо-зелено; мало ли какая блажь может войти в голову… Кто молод не бывал… – При этом Матвей Егорыч улыбнулся еще приятнее и выразительнее, чем когда – нибудь. – А знаешь ли, Настенька, сколько я получал в его лета?

      – Вы мне об этом раз пятьдесят говорили.

      – Ну, а сколько? вы и не знаете…

      – Очень мне нужно этакие пустяки помнить.

      – Вот то-то же. Семь рублей в месяц. Правда, тогда и деньги были почти что вдвое дороже, – да, именно, вдвое: все-таки 14 рублей, а ведь ему придется по 65 рублей в месяц.

      – Да вы не себе ли хотите отбирать его деньги, которые он, голубчик, будет приобретать собственными трудами? Уж не имеете ли вы намерения откладывать их себе на вистик, Матвей Егорыч?

      Настасья Львовна иронически улыбнулась. Правый глаз Матвея Егорыча заморгал:

      – Вы никогда не хотите понять меня и все мои слова перетолковываете бог знает в какую дурную сторону…

      Он прошелся по комнате и вдруг остановился.

      – Настасья Львовна, кажется, я не подал вам повода думать о себе так дурно…