оказался шип санации. Была там, на самом деле, и еще одна непонятка. С какой стати шип проделал огромный путь и затратил прорву энергии, чтобы доставить беглянку на Азеру? Так ли уж было важно, чтобы она сидела непременно в том месте, откуда сбежала? Воистину, неисповедимы пути имперской санации, но ему, Фетмену, подарок получался отменный.
Естественно, водворение обратно в камеру мерзавки, совершившей единственный за всю новейшую историю успешный побег из санатория, к тому же, еще и ему, Дику Фетмену, подчиненного, было делом важным, но проделать это водворение можно было и без него… а вот попробовать такую запредельную редкость, как земное игристое вино, второй раз в жизни Фетмену случай представится вряд ли. Однако на его суровый выговор биопша, все с той же невозмутимостью и нисколько не смутившись, отвечала в том смысле, что не стоит "светиться" среди организаторов наезда на Гнездо, особенно в такой момент. Ибо чревато. А на слова, что Рекс, мол, обречен, с не меньшей невозмутимостью возразила, что когда запускали по Гнезду ракеты, уверенность была не меньшая.
– Я с господином Азерски имела дело лично, – сказала она, не без смущения пожав плечами и, вроде бы, даже оправдываясь. – Дважды. И знаю, на что способен этот тип… то есть… кхм-кхм, господин комт. И еще обратите внимание, сэр. Любопытный факт. Ни один старший кадровый офицер санации на пирушку не явился, хотя насчет выпить на халяву все они отнюдь не дураки.
К счастью для себя, Фетмену хватило ума прислушаться к ее словам. Так что известие о разгроме армады застало его на борту "Лиловой Звезды" за подписанием бесчисленных передаточных документов, каковое подписание проходило под аккомпанемент издевательских комментариев капитана шипа, сэра командор-санатора третьего ранга Юргена Макрослипа.
Известие это просто парализовало и ум, и волю господина Верховного Санатора. Мозг просто отказался его воспринять. Фетмен повел себя так, будто не то чтобы не поверил, а, говоря суконным языком деловых бумаг, "вовремя не придал оному прискорбному известию должного значения". Он продолжал мучительно подыскивать и визгливо высказывать достойные ответы на язвительные инсинуации командор-санатора. Сэр командор-санатор, уютно развалившись в кресле пилота, изволил комментировать происходящие события – поначалу даже и со вкусом – в пространных рассуждениях о "деловых качествах уважаемых сотрудников уважаемого сэра, находящегося во главе уважаемой местной санации… точнее, о полном оных деловых качеств отсутствии… в чем мы тут лишний раз и убеждаемся, наблюдая за дальнейшим развиванием, так сказать, развития событий".
Впрочем, чем яснее становились масштабы разгрома, тем больше из-под маски язвительной невозмутимости сэра Макрослипа стала проступать некая обеспокоенность и даже нервозность, перешедшая потихоньку в легкую панику, когда он вдруг обнаружил, что его высокий азерский гость совсем не горит желанием мчаться вниз и наводить порядок, а напротив того, явно вознамерился застрять