Антропоцентристская семантика: образ homo sapiens по данным русского языка
Е. Ф. Тарасов), то как наследник определенных устоев общества (В. Н. Сагатовский, Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский), то как создатель и хранитель текстов, в которых находится бесценная информация о мире и человеке (Ю. М. Лотман), то как носитель типических черт, свойственных членам определенного национального коллектива (С. С. Аверинцев, М. К. Мамардашвили) и т. д.
По мнению М. С. Кагана, «обращение к итогам изучения культуры приводит к выводу, что здесь происходит нечто, подобное теоретическому исследованию человека и искусства: потому что, если искусство моделирует, иллюзорно воссоздает целостное человеческое бытие, то культура реализует это бытие именно как человеческое во всей полноте исторически выработанных им качеств и способностей. Иначе говоря, все, что есть в человеке как человеке, предстает в виде культуры, и она оказывается столь же разносторонне богатой и противоречиво-дополнительностной, как сам человек – творец культуры и ее главное творение» [Каган, 1996: 19–20].
Методологически важным начиная с XIX в. и по сей день признается вопрос о взаимосвязи языка и культуры. Можно выделить два основных подхода к его решению.
Суть первого заключается в том, что взаимосвязь языка и культуры характеризуется как движение в одну сторону. Поскольку язык отражает действительность, а культура есть неотъемлемый компонент этой действительности, то язык есть отражение культуры (С. А. Атановский, Г. А. Брутян, Е. И. Кукушкин, Э. С. Маркарян и др.).
В рамках второго подхода выдвигается гипотеза лингвистической относительности, согласно которой язык обусловливает способ мышления говорящего на нем народа, и способ познания мира зависит от того, на каком языке мыслят познающие субъекты (Э. Сепир, Б. Уорф, Л. Вайсгербер. Д. Кэррол, Д. Хаймс и др.). Как уже отмечалось, эта гипотеза оценивается современными учеными далеко не однозначно: резкая критика (Б. А. Серебренников), отрицательная оценка (Г. В. Колшанский, Р. М. Фрумкина и др.) соседствуют с обращением к выводам Сепира-Уорфа в целях осмысления ряда языковых фактов, которые трудно объяснить каким-либо другим способом (Е. Бартминский, Н. И. Толстой и др.).
На наш взгляд, и в том, и в другом подходе к взаимоотношениям языка и культуры есть рациональное зерно. Язык (равно как и картина мира, и образы мира, отраженные в нем) – это часть культуры говорящего на нем народа и транслятор этой культуры. В то же время язык в результате длительного исторического развития формирует некие культурные коды (ключевые слова, ставшие общеупотребительными, частотными; устойчивые выражения – фразеологизмы, пословицы, поговорки), позволяющие говорящим на данном языке осознавать действительность определенным образом. И в этом смысле язык влияет на видение мира, на картину мира и образы мира в сознании людей. Иными словами, язык отражает культурные установки говорящего на нем народа и благодаря своей кумулятивной функции (функции накопления знаний) способен определять эти культурные установки.
Н. И. Толстой отмечает: «Отношения