гладила её руку.
И вот торжественный момент наступил. На сцене остались только два финалиста – Тони и отец и сын Олейт со своими очаровательными собачками. Ник подчёркнуто неторопливо открыл конверт с результатами зрительского голосования и, сделав драматическую паузу, произнёс…
В громе оваций, захлестнувшем зал, только сидящие рядом услышали горький плач Никки.
Тони не победил.
♠ ♣ ♥ ♦
Прошло три дня с того провала —Тони не сомневался в этом, – но горечь случившегося не проходила. И чем больше он ломал голову, ища ответ на вопрос почему проиграл, тем больше становилась обида на судей, зрителей в зале и сидящих у экранов телевизора, и она породила стыд. Никки, Джина, дядя Гривас, мистер Морган помогали ему как могли – деньгами, заботой, доверием, а он подвёл их. Тони ругал себя – бесталанный, плохо подготовился, коряво говорил, шутки глупые…
Чувство вины тяготило, выталкивало из дома туда, где его не знали. Но он с удивлением обнаружил: многие – соседи по дому, кассирши ближайших магазинов, посетители Старбакса, где хотелось посидеть в одиночестве с чашечкой кофе, – видели его выступления. И подходили, жали руку, поздравляли, желали успехов, брали автограф как …у победителя. От такого внимания – незаслуженного, как он считал, – Тони делалось хуже. Он терялся, не знал, что ответить, только кивал в знак благодарности и старался скорее уйти, исчезнуть, раствориться… И Тони перестал ходить в людные места, проводя время на своей любимой и привычной скамейке.
Вот и сейчас он сидел на ней, прикрыв глаза и заново «просматривая» свои выступления. Но резкий звук – шорох подошвы по мелким камешкам дорожки – приближающихся шагов заставил открыть глаза и повернуться на шум. К нему быстро, почти бегом, приближалась Джина; и, не дойдя до него несколько метров запыхавшимся голосом, выпалила: «Ты не проиграл! Ты меня понимаешь? Ты не проиграл!»
Тони отрешённо посмотрел на Джину. Но ту не смутила реакция – вернее, её отсутствие. Она устало опустилась рядом и уже спокойно повторила:
– Ты не проиграл! Ты меня понимаешь? Ты не проиграл!
Тони не ответил. И это молчание было красноречивее всяких слов.
– И кем ты решил быть – мучеником или виноватым?
– О чём ты? – равнодушно спросил Тони и пожал плечами.
– Попробую объяснить. Эти три дня ты избегал общение со мной и папой. Я звонила несколько раз.
– Не помню, – Тони покачал головой. – Звонили, но номера незнакомые.
– Конечно, незнакомые. Я звонила от друзей. Ты же не брал трубку, когда видел мой номер. Я права?
Тони промолчал; только сморщил лоб, стараясь понять какой ответ ждёт Джина.
– А может ты рехнулся на нервной почве? – подозрительно спросила Джина. Потом пристально посмотрела на Тони. – Да, нет. Не похоже. Скорее, делаешь вид. И могу сказать, что это классно у тебя получается.
– Лучше,