шепчет: «понедельник». Странная тоска приходит вместе с сонливостью. Отвыкла я уже вставать в восемь утра.
Дима даже голову не поднимает, когда я вхожу на кухню. Молча пьем чай. Неловкость сдавливает грудь. Я-то уже не злюсь на него. Ну поцеловал спросонья. Подумаешь? Ничего страшного. Сама не понимаю, чего так вспылила. Наверное, эмоции от фильма смешались с моими. Обидно было за главную героиню, вот я и вызверилась на Димку.
Собираюсь уже было извиниться, но что-то атмосфера совсем не располагает. Да Зимин сам на себя не похож. Бледное лицо, потухший взгляд. Он явно проснулся раньше меня, но на сколько? Он вообще спал?
– Ну, я пойду, – поднимаюсь из-за стола, рассчитывая хоть на какую-то реакцию.
– Угу, – отвечает Дима, все так же не глядя на меня.
– Дим, да ладно тебе. Вчера…
– Иди, Ксень, – с грохотом ставит пустую чашку на стол.
Резко втягиваю воздух и вылетаю из комнаты. Да кто вообще это такой? Не Зимин точно. Хотя… Может это его нормальное утреннее состояние. Ну и пусть тогда сидит и куксится здесь один.
Не только у Зимина сегодня нет настроения. Погода отчего-то тоже не в духе. Ветер быстро превращает мой идеальный высокий хвост в растрепанный веник. Хорошо, что я не ношу юбки, иначе светила бы уже своим нижним бельем, как вон та девушка, что не может совладать со своим желтым сарафаном.
Усмехаюсь, засовывая руки в карманы псевдоклассических укороченых штанов. Черные в тонкую зеленую полоску. Идеально сочетающиеся с белым свободным топом без рукавов. Влюбилась в эту пару с первого взгляда, когда увидела на сайте. Вот такую любовь я готова терпеть. Любовь к одежде.
До «Горизонта» добираюсь меньше чем за десять минут. Спасибо ветру за это. Рановато, конечно, а все злыдня Зимин. Не мог хотя бы «доброе утро» выдавить.
Обнимаю себя за плечи, стараясь сохранить тепло, и бегу через дорогу к ларькам с блинчиками и шаурмой. Есть я конечно не хочу, да и пить тоже. Но чего-нибудь горячего с удовольствием подержала бы в руках.
Сладкий кофе. Прохладная скамейка. Дымящаяся сигарета между пальцами и сотни людей, спешащих по своим делам. Шум машин. Суета, как ни странно, умиротворяет. Позволяет закрыться в своем коконе и услышать самого себя.
Поэтому, наверное, многие всегда носят с собой наушники. Они не хотят слышать свои мысли. Не хотят самокопания, потому что всю правду о себе знаем только мы сами. Знаем, но боимся признаться. Строим стены, воздушные замки желаний, запираем настоящие чувства в тайных комнатах.
Достаю безнадежно запутанные наушники из рюкзака и, поставив кофе рядом с собой, пытаюсь вернуть им в нормальный вид. Чье-то неосторожное движение переворачивает стаканчик и он падает к моим ногам, расплескивая еще горячий кофе.
– Черт! – тянусь рукой к щиколотке, которую обожгли мелкие капли.
– Прости, я… – говорит тип, чьи белые кеды нервно мнуться перед моими глазами.
Свежее коричневое пятно въедается в светлую ткань обуви, но меня это не сильно волнует. Этот голос… Я его знаю.
Поднимаю