головой на мостовую. Однако в последний момент она успевает увидеть того, кто её столкнул. Это гигантский доберман, стоящий на задних лапах и опирающийся передними о перила, которые, в сравнении с ним, кажутся игрушечными.
Тут девушка поняла, что пёс ей не снится, а стоит рядом. Только его передние лапы упираются не в перила моста, а в её собственную подушку, а горячий язык слизывает солёный пот с лица.
– Нордик, миленький мой, – еле выдавила она из себя, она попыталась обнять пса за шею. – А мне тут приснилось, что ты меня с моста сбросил.
Норд наклонил голову набок, как частенько делал, когда с ним разговаривали, и слегка раскрыл пасть, давая понять, что он всё понимает и беспокоиться не о чем. Потом он лизнул девушке руку и улёгся возле кровати.
Она немного успокоилась и снова уснула, так как за окном было ещё темно. Ей снова приснился сон. Не такой страшный, как предыдущий, но оставивший не менее тяжёлый осадок.
Ей снилось, что она идёт по саду с фруктовыми деревьями. На дворе ранняя весна, и все ветви и сучья голые. Деревья склонялись над ней, и что-то шептали на ухо, однако она не смогла разобрать ни слова. Впереди за садом виднелась река, которая почему-то не двигалась. Девушке показалось, что само время застыло. Внезапно оно сорвалось с цепи и понеслось вскачь, превращая дни и месяцы в минуты и часы. По стволам деревьев от корней к ветвям заструился живительный сок, заставляющий почки набухать и расправляться в листья. Подсознательно девушка была уверена в том, что этот сон каким-то образом связан со всей её жизнью.
На ветвях деревьев начали появляться цветочки и завязи. Изменения происходили не только с деревьями, но и с травой под ногами и с речкой вдалеке. Трава вылезала из-под земли с такой скоростью, что становилось страшно. Так в фильмах ужасов показывают, как у выпивших что-нибудь не то вылезают волосы. Речка неслась по своему руслу с непостижимой скоростью, оставляющей скорость звука далеко позади.
Афродита решила не стоять на месте, а немного пройтись, надеясь, что это принесёт облегчение. Она подняла глаза наверх. Неба в привычном смысле этого слова над головой не было. Там – наверху – разливался лилово-багрового цвета йогурт, или что-то наподобие этого, но вокруг всё равно было светло.
К этому времени завязи превратились в миниатюрные, совсем не себя не похожие, яблоки, груши и сливы. Девушка стояла возле старой яблони, и вдруг поняла, что её трясёт, но не от страха, а от холода. Было очень холодно, и с каждой минутой становилось всё хуже и хуже.
Но вот плоды налились зрелостью, а листья начали опадать. Всего через несколько минут после весны наступала осень. Одна из ветвей старой яблони, укрывшей в своей сени девушку, наклонилась вниз. Её пригибала к земле тяжесть созревших плодов. Ещё похолодало.
Не зная, куда деться от сковывающего её холода, Афродита решила побежать, но ноги не слушались её, и она продолжала стоять на одном месте, как вкопанная.
Яблоки над её головой казались зрелыми и такими аппетитными, что мысль о том, чтобы