выбранная в качестве вместилища души, была неплоха. Очень неплоха. Но сейчас те же гномы стали куда искуснее в работе с металлом. Взять хотя бы твои парные клинки… Они почти идеальны. Если, разумеется, не принимать во внимание «начинку».
– Хочешь сказать, я их испортил?
– Вовсе нет. Ты предписал им один-единственный путь, вот и все.
– Это плохо?
– Это, скажем так, несколько жестоко. Даже по отношению к неодушевленному предмету.
Ну вот, теперь меня упрекнули в жестокости… Уже начинаю жалеть, что начал этот разговор: куда еще заведет кривая?
Поднимаюсь со стула:
– Вижу, сегодня мне не удастся узнать ничего нового… Посему позвольте откланяться, драгоценная.
– Сядь!
Недоуменно смотрю на мигом потяжелевшее лицо Тилирит.
– Не смею более отнимать время.
– Ты плохо слышишь?
Сажусь обратно, чтобы услышать слегка презрительное:
– Если просишь о чем-то, имей мужество дождаться просимого. Особенно если оно стало ненужно.
Приходится поддакивать, чтобы не злить тетушку еще больше:
– Да, драгоценная.
– Если тебя заинтересуют конкретные детали воплощения, обратись к Танарит или к кому-нибудь из ее Дома: не вижу надобности вникать в такие подробности. Тебя ведь волнуют основные принципы, не более того… Итак, любой предмет, равно живой и неживой, представлен на всех уровнях мироздания, с той лишь разницей, что материя, лишенная души в общем смысле понимания, на Изнанке ничем не отличается от свободных Прядей Пространства. Именно это свойство и позволяет «оживлять» то, что изначально живым быть не могло. Однако необходимо умение, чтобы сплести сосуд для души, не изменив непоправимо вид и свойства исходного предмета.
– Но ведь… артефакт и создается для того, чтобы обычный предмет обладал необычными свойствами.
– Не обладал, – поправляет Тилирит. – Наделял ими своего хозяина. Это разные действия.[6]
– Хочешь сказать, сам предмет не изменяется?
– В идеале, нет. Потому что любое изменение приводит к нарушению равновесия. Все равно, что шарик на вершине холма: стоит его коснуться, и он непременно скатится вниз.
– Скатится. Но это может произойти разными путями и… Разве внизу равновесие не будет устойчивее? Ведь падать больше некуда.
Тетушка усмехается, проводя пальцами по тонкой шее.
– Некуда, в этом ты прав. Но беда в том, что и подняться наверх оттуда становится невозможно. Способ, предложенный тобой, действенен и требует меньших усилий, но приводит к необратимым нарушениям структур.[7] Без возможности самовосстановления. Это хорошо для единичных случаев, когда цель важнее средств, а в другое время… Излишне расточительно.
– Расточительно? Для кого?
– Для того, кто творит конечно же. Потому что артефакт получает способность сожалеть об ошибках только после наделения его душой. То есть когда основная и самая горькая ошибка уже совершена.
Да