имеет статус наркотических средств, и подлежит особо строгому учету. А теперь вернемся к реалиям перестроечной действительности, периоду начала 90-х годов.
– Таким образом, из наркотических средств у нас остаются только эфир, и несколько ампул лидокаина – подвела итог Ирина Владимировна, старшая сестра отделения, ответственная за выписку и распределение лекарств.
Доклад происходил на конференции во втором реанимационном отделении. Папа, в миру Григорий Валерьевич Иванов, поднял голову и прикрыл веками глаза. Его лицо типичного парторга семидесятых годов сейчас вдруг выразило какую-то затаенную злобную решимость.
– Надеюсь, это не послужит поводом для отмены плановых операций? – грозно вопросил Заместитель Главного Врача больницы, присутствующий в отделении, и являвший собой олицетворение центральной власти.
– Я не буду проводить наркозы эфиром! – отчеканил Григорий Валерьевич. – Не в каменном веке живем.
Врачи отделения зашептались, пересмеиваясь. В отдельных репликах можно было легко различить слова «крикаин» и «киянка». Похоже, в отделении произошел бунт.
Заместитель Главного Врача покраснел, и неожиданно сдался:
– Хорошо, мы изыщем дополнительные резервы. Дадим заявку в горздрав, нам должны помочь в течение недели. Поскольку отделение все равно функционирует в условиях ремонта, на неделю отменим плановые операции. Кстати, Николай Сергеевич, обратился он к Сапсанову, – а как у Вас в отделении с медикаментами? Справляетесь?
Сапсанов напрягся. В последнее время он глушил своих пациентов «коктейлем Сапсанова» – смесью из глюкозы, новокаина и спирта. Кроме того…
…Кроме того, все знали, что у Сапсанова есть большая заначка. Четыре огромных, окованных железом, военных ящика. Цвета хаки, с трафаретными надписями по стенкам, со скрипучими накидными замками. Каждый размером с большой телевизор. Один наполовину пустой, и три полностью забитых упаковками с ампулами. Метазин. Порождение советской военной фармакологии и репрессивной психиатрии. Запрещенный к применению международными конвенциями. Билет в одном направлении.
Сапсанов называл эту процедуру «индукцией в гипотермию». Введение в медикаментозную седацию, установление баллонов в желудке, миорелаксация, погружение в медикаментозную кому. И, без всякой фиксации в истории болезни – ампула с метазином. Метазин конкурентно ингибировал рецепторы гипоталамуса и красного ядра четверохолмия. Под действием этого препарата пациент погружался в длительный глубокий наркоз с выключением терморегуляции. Особенностью этого препарата было стойкое соединение с белками нервной ткани по типу коагуляционного некроза. Фактически, организму требовалось более трех лет, чтобы наполовину элиминировать однократную дозу препарата. Однако, никто еще не проживал более трех лет в состоянии общей гипотермии.
Еще одной важной особенностью индукции было то, что после трех месяцев комы в гипотермии, больному не требовалось