эльф, у них были мои дети и жена, они приказали мне молчать, и я трусливо молчал.
– Ты не мог ничего сделать, добрый человек, мы знали об опасности, уже когда решились идти в Сион, – успокоил его Инариэль. – Мы воспользуемся твоим предложением, нам нужно некоторое время, чтобы я мог… Хотя бы что-то сделать, для того чтобы можно было увезти Мирриэль. Нам понадобиться много всего…
– Да, конечно, господин, я все достану, жена и дочь, они… помогут её… обмыть…
Инариэль покачал головой.
– Не думаю, что твоей дочери стоит смотреть, на то… что они сделали с ней… Да и они не смогут помочь. Никто, кроме командора не сможет к ней прикоснуться, когда будет разрушена магия … Они смогут помочь только ему… И мне…Кален, пойдём за человеком, у нас там комнаты, там мы сможем… всё обдумать.
Кален лишь кивнул, он нес её так бережно, как только мог и, всё равно, понимал, что каждое движение причиняет ей боль, он чувствовал, как вздрагивает Мирра при каждом шаге.
Добравшись до таверны и поднявшись в комнаты Кален аккуратно опустил девушку на кровать. Инариэль чуть дышал… Он боялся того, что может увидеть.
Кален освободил тело от укрывавшего его плаща.
Инариэль прикусил язык, чтобы не застонать.
– Нужна вода, – крикнул Инариэль хозяину. – Много воды, много чистой ткани… Кален, нам придётся … смыть это с неё, чтобы я мог… приступить к лечению…
– Так давай сделаем это…
– Ты понимаешь, что мне придётся прикасаться к ней, Кален. Ты понимаешь, что я буду касаться её обнажённого тела?
– Инариэль, ты за кого меня принимаешь? Ты, действительно, считаешь, что я буду ревновать тебя к ней сейчас? Ты считаешь, что сейчас меня заботит целомудрие? Мне её жизнь сейчас важна, остальное не имеет значения. Ты должен ей помочь, пока артефакт не уничтожен.
– Я должен был уточнить, чтобы потом не попасть под твою горячую руку, друг. Но есть ещё кое-что, – Инариэль запнулся с трудом подбирая слова. – Для неё это будет очень болезненно, всё, что мы будем делать, будет причинять ей очень сильную боль. Ты же понимаешь это, мы будем дотрагиваться даже не до открытых ран, Кален, это кости, мышцы… На ней почти не осталось кожи… Это будет мучительно больно. Она спит, я буду поддерживать её в таком состоянии, но … этого будет мало… Я просто предупреждаю, Кален.
Кален стиснул зубы и кивнул. Хозяин принёс воды, но лишь кинув взгляд на кровать, отвёл глаза и произнес:
– Я сейчас ещё принесу, жену не пущу, не надо ей… я всё сам принесу…
Кален и Инариэль принялись омывать обезображенное тело. Девушка стонала и кричала от каждого прикосновения.
Мужчины смыли запекшуюся кровь с лица: половина лица – просто сплошной отёк, глаза не видно, щека разорвана из раны сочится гной, на виске рваная рана. Губы искусаны так, что невозможно понять где губы, где раны. Содрогаясь, они продолжают смывать кровь с шеи: вся шея в рваных ранах, неглубоких, но они повсюду, словно она рвала себе шею ногтями или кто-то