диссертацию по творчеству Александра Михайловича и внимательно изучала его дневники и переписку.
– Вплоть до таких незначительных записей?
– А вот тут, Надя, ты не права! Я не назвала бы эту запись незначительной. Каждая такая запись очень много говорит нам о его мировоззрении, образе его мыслей… Скажем, эта дневниковая запись, которая кажется тебе «незначительной», говорит о твердых материалистических убеждениях Скабичевского, о том, что всякие средневековые легенды и мифы он не воспринимал всерьез, считал их мракобесием.
Надежда подумала, что Юля села на своего любимого конька, и теперь ее не остановишь никакими силами. Вот интересно, люди ведь не меняются на протяжении жизни. И Надежда точно помнит, что в школе Юлька была такой же занудой. Но в юности относишься к этому по-другому, что ли…
Юля, видно, что-то почувствовала и сменила тему:
– Кстати, его дядя, тот самый дипломат, который привез из Китая эту куклу… с ним связана еще одна необычная история. Можно даже сказать, детективная. Вскоре после того, как он подарил племяннику эту китайскую куклу, он был зверски убит.
– Зверски? – удивленно переспросила Надежда. – Что ты хочешь этим сказать?
– Я читала полицейский отчет по этому делу, и там сказано, что жертве перерезали горло, а на месте убийства словно ураган прошел – все поломано и перевернуто вверх дном, мебель порублена топором. Частный пристав, который составлял этот отчет, приписал от себя, что, по его мнению, христианин ни за что не опустился бы до такого зверства, что такой характер убийства говорит о том, что преступление совершил дикарь, возможно, представитель какой-то низшей расы – ты же понимаешь, что тогда всех не белых считали людьми второго сорта. Далее этот пристав пишет, что незадолго до преступления возле дома почтенного дипломата видели несколько китайцев и что, возможно, именно они виновны в злодеянии.
Дальше Надежда слушала не очень внимательно. Она невольно вспомнила убийство в том доме, возле которого она встретила Игоря, – дворничиха говорила, что там тоже вся квартира была перевернута вверх дном, а мебель изрублена. Мебель она сама видела, точнее, то, что от нее осталось. Случайно ли такое совпадение? Как говорят криминалисты, очень похожий почерк!
С другой стороны, два этих преступления отделены друг от друга примерно сотней лет, так что их никак не мог совершить один и тот же преступник. Но так похоже…
– Ты меня не слушаешь? – проговорила Юлия с обидой. – Я понимаю, что это – «дела давно минувших пней», но ты ведь вроде бы сама заинтересовалась этой куклой!
– Да, конечно, прости, – смутилась Надежда. – Я просто подумала о своем… А вот скажи мне, раз уж ты так хорошо знаешь все, что связано с жизнью и творчеством Скабичевского, – не встречается ли где-нибудь имя Елизаветы Васильевны Перовской?
На лице Юлии снова проступила детская обида.
– Что такое? – удивилась Надежда. – Я что-то не то сказала?
– Нехорошо, Надя! – процедила Юлия. – Некрасиво! Мы с тобой