Лесные чудеса. Сергей Марксович Бичуцкий

боезапас, который восстанавливался по истечению определённого промежутка времени. Первые падальщики, и большие, и средние, и маленькие, появились уже через несколько минут. В любой другой ситуации они непременно напали бы друг на друга, но сейчас, привлечённые запахом свежей крови, когда горы обильной пищи были перед ними, не было никакой необходимости враждовать и рисковать своей жизнью, поэтому, на время бесплатного обеда, между ними воцарилось временное перемирие, и из врагов они превратились в сообщников. Естественный страх перед этими чудищами сдерживал их до тех пор, пока один из наиболее смелых из падальщиков не вонзил свои зубы в ещё тёплую плоть поверженных гигантов. Как только это случилось, тут же со всех сторон, толкаясь и отпихивая друг друга, множество хищников бросилось пожирать трупы. Воцарился полный хаос. Животные визжали, урчали, рычали и даже мяукали, вонзая свои зубы не только в тела чудовищ, но и кусая и отгоняя тех, кто мешал им насыщаться. Страх покинул животных, и на его место пришла неутолимая жадность и обжорство. Я сидел, притаившись на дереве, и наблюдал за происходящим без всякого смущения или раздражения. Мой план был предельно прост, но от этого не менее эффективен. Всё, что мне было нужно, так это дождаться, когда соберётся как можно больше хищников. Только тогда я и начну действовать. Я понимал, что мне не нужно будет долго ждать, так твари всё прибывали и прибывали, возникая как из-под земли, и заполняя собой всю поляну. Когда их собралось столько, что они покрыли собой не только тела поверженных чудовищ, но всю поляну вокруг них, я начал действовать. Мой пулемёт, установленный в расселину дерева, дал свою первую очередь. Я начал стрелять, начиная с животных, которые находились ближе к концу поляны, чтобы остальные не смогли разбежаться сразу. Не зная, откуда исходит угроза, они стали метаться, давя друг друга. Паника охватила всех собравшихся тварей. Они метались в разные стороны, но, по причине того, что дорогу в джунгли преграждал мой грозный пулемёт, им некуда было бежать, и они погибали десятками. Остановился я только тогда, когда вся поляна была устлана трупами падальщиков. Несмотря на то, что я расстался с любовью, я не стал кровожадным. Эту расправу я устроил, исходя только из практической необходимости. Меня волновало одно – сохранение моей собственной жизни, и мне было совершенно безразлично, сколько живых существ я должен уничтожить, чтобы добиться этой цели, ни одного, или тысячи. Я жил по правилам этого мира, и они меня устраивали.