квартиру со всем необходимым. Справишься?
Киваю. А разве у меня есть другой выход?
Через два часа в студию вошли два крепких молодых парня в серых комбинезонах. Я устало указала им на манеж, доверху набитый самыми разнообразными вещами. И, хоть хоккеист просил меня брать по минимуму вещей, их оказалось всё равно довольно много.
– Забирайте, грузите.
Спортсмен ловко раздавал указания грузчикам, пока я быстро собирала мальчика в дорогу. В голове роились всякие мысли, и хоть Максим Дмитриевич постоянно меня поторапливал и говорил, что всё недостающее он обязательно купит, мне не хотелось принимать что-то ещё от этого мужчины.
Поэтому я попыталась взять всё. А точнее – всю свою квартиру. Вдруг, в моё отсутствие сюда решит наведаться Игорь? Уж ему-то я точно не хочу ничего оставлять.
Поэтому, только спустя несколько часов я с Никитой уселась на заднее сидение белоснежного внедорожника спортсмена. Отъезжая от подъезда, у меня защемило сердце – две недели я буду жить вне дома, притворяться другой женщиной и откликаться на чужое имя.
Пожалуй, это будет не так просто, как изначально я себе представляла.
Пятикомнатная квартира Полонского находилась почти в самом центре города. Припарковав свой автомобиль на охраняемой стоянке, хоккеист помог нам с сыном выбраться из автомобиля, и кивнул охраннику на парковке.
– Идёмте. Выше голову. Как-никак, они должны думать, что ты – моя женщина, а не нанятая актриса.
От последней фразы по моему телу пробегает волна мурашек.
– Как же так? Они ведь проговорятся!
– Кто?
–Ну, охранник на парковке, консьержка в подъезде…
Я начинаю загибать пальцы, напряжённо оглядываясь по сторонам. Но, Полонский только иронично выгибает бровь.
– Да ладно? Неужели, ты считаешь, что моя сестра или бабушка решать что-то спросить у них насчёт тебя? Почему они могут не поверить, что ты – не Лиза? Только если ты сама дашь им повод в тебе сомневаться.
Я закусываю губу. Мужчина, конечно, прав. Но ведь я не профессиональная актриса, которая с лёгкостью перевоплощается в любую написанную роль. Я – Рита, мисс Несчастье, и только.
– Прекрати.
Хоккеист кладёт мне тяжёлую ладонь на плечо, и под её весом я сгибаюсь. Это как будто – моя ноша, тяжёлая и неподъёмная. И зачем я всё-таки согласилась?
– Добрый День, Тамара Павловна.
Максим Дмитриевич расплывается в улыбке перед консьержкой. Старушка поправляет свои бифокальные очки с толстыми стёклами, откладывает в сторону вязание – что-то поросячье – розового цвета, и с интересом смотрит на нас.
– Добрый день, Максим Дмитриевич. Рада вас видеть.
– Вы уже поправились? Как себя чувствуете?
– Спасибо, уже намного лучше. Уж думала, не оправлюсь от этой простуды проклятущей. Почти два месяца дома в постели провалялась. Хорошо хоть, внучки прибегали, проведывали. А у вас как?
– Тоже всё хорошо. Вот, домой идём.
Старушка поправляет очки и внимательно смотрит на меня, держащую на руках Никиту.
– Это