как я вижу и слышу, не только землянин, но еще и земляк, – я улыбнулся во все тридцать два зуба и протянул руку. – Меня зовут Андрей, за знакомство выпить не желаешь?
– Легко, мое имя – Антон, – он крепко пожал мою ладонь, затем расстегнул рюкзак и вытащил глиняный, запечатанный сургучом кувшин, – у тебя штопора не найдется?
– Сейчас отыщется! – с готовностью ответил я, осознавая, что вместо милого сердцу и желудку шираза придется пить инопланетную брагу, которую и вином-то назвать можно лишь с изрядной долей фантазии.
Я закрыл лавку, опустил жалюзи на окнах и провел гостя внутрь моего скромного холостяцкого жилища. В углу на террасе стояли деревянный столик и два стула. Я смахнул накопившуюся за много лет пыль и поставил бокалы на стол.
– Как здесь красиво! – восторженно молвил Антон, стоя у каменной ограды и любуясь черным обсидианом гор на другой стороне пропасти. – По Земле, наверное, не скучаешь?
– Скучал лишь первую сотню лет.
– А сколько же их, сотен, уже миновало? – поинтересовался Антон, обернулся ко мне, и облокотившись о каменный парапет, начал внимательно меня рассматривать, надеясь, видимо, отыскать ответ или признаки старения.
– Сегодня мне исполнилось ровно триста лет, – ответил я и грустно посмотрел в его удивленные серые глаза, – оказался здесь в двадцать семь и с тех пор не покидал лавки.
– Значит, менялы и впрямь бессмертны…
Антон взъерошил копну выгоревших русых волос и подошел к столу. Он сел напротив, взял штопор и начал аккуратно вкручивать его в залитую сургучом пробку.
– Мне двадцать, а я уже три года как перекати-поле по мирам шатаюсь. Устал как собака! – сказал он, кряхтя от напряжения, и вытащил пробку с булькающим звуком.
– Знакомое ощущение, – усмехнулся я и вдохнул аромат, разливаемого по бокалам вина.
Оно оказалось лучше, чем я ожидал. Мы выпили за знакомство, за родителей, за Землю, потом арруканское закончилось, и я принес бутылочку аркарского, затем еще пару…
– Скажи, а как ты стал менялой, как купил вечную жизнь? – Антон икнул и вопросительно на меня посмотрел.
– Не купил, а обменял, – выпитое вино развязало мне язык, и я говорил то, о чем следовало молчать. – Я покинул Землю в двухтысячном.
– Черт! Я тоже ушел в двухтысячном. И рассказать друг другу нечего, – он помолчал. – Парадоксы времени. А учился где?
– В Ростове.
– А я в Москве, – он хлопнул ладонями по теплому дереву и уточнил, – а здесь торчишь почти три столетия? Так что же ты отдал взамен вечной жизни? Что может быть ценнее бессмертия?
– Свобода! – я с грустью взглянул на мальчишку. – Я отдал свою свободу. Ведь я – раб вечности. Я не могу путешествовать между мирами, не могу даже выйти из лавки, не передав эстафету другому меняле…
– А ты можешь передать эстафету мне? – с надеждой спросил Антон и потер указательными пальцами виски. – Мне не нужна свобода, я устал от блужданий и хочу спокойствия. К тому же, я слышал,