Оттого, возможно, нам повезло не потерять прекрасного писателя, поскольку в 1927 году, когда мальчику было всего 8 лет, семью Богдановичей советские власти выслали в сибирский город Томск. А позже, как госслужащую, мать перевели на работу в Красноярск. К слову, отец покинул семью вскоре после рождения сына, и маленький Кирилл в основном воспитывался бабушкой, вышедшей из состоятельной шляхетской семьи, владевшей огромными познаниями в области польской и западноевропейской литературы. Мать писателя – Людмила Гавриловна – получила солидное филологическое образование, владела наряду с родным польским, также немецким и французским, не говоря уже о русском и украинском языках. Так что первые годы своей жизни Богданович смог получить тот благодатный импульс к духовному обогащению, которого хватило на все последующие годы жизни. Недаром, окончив десятилетку, юноша выбрал не совсем мужскую по тем временам стезю – решил стать учителем и поступил в Красноярский педагогический институт.
Окончив филологический факультет в 1942 году, учителем Богданович поработал недолго, шла война и страна нуждалась в солдатах и командирах – его призвали на фронт. Предварительно пройдя обучение в военном училище, бывший учитель стал связистом, командиром взвода и участвовал в боях за освобождение Польши. И в этом восторжествовала некая справедливость: ведь на самом деле молодой боец освобождал родину своей бабушки, защищал землю предков.
Судьба будто долго готовила Богдановича к творческой стезе, писать он начал не в юности, а в зрелые годы, до этого словно накапливая атмосферу детства, учёбы, войны, сопричастности к истории. Давало о себя знать и мощное образование, полученное в семье и в институте. Именно поэтому, демобилизовавшись из армии в июле 1946 года, Кирилл Всеволодович избирает профессию, где можно применить ощущаемый, но не реализованный пока талант – окунается в журналистику, затем переходит на радио, на редакторскую работу.
Именно в этот период он увлёкся краеведением и всё свободное время отдавал поиску архивных документов о пребывании в крае декабристов, народовольцев, марксистов, заинтересовался историей зарождения библиотечного дела, театральной жизнью города. Но больше всего захватила его история возникновения и развития Красноярского острога, переросшего со временем в большой губернский город.
Первые публицистические публикации Богдановича появляются, начиная с 1963 года, в альманахе «Енисей». Единственное в советское время периодически выходящее литературно-краеведческое издание в Красноярске стало колыбелью большинства сибирских авторов. Посоперничать с ним мог только журнал «Сибирские огни», выходящий в Новосибирске. Но краеведческие статьи стали предтечей возникновения глобального литературного труда. И точно так же, как кропотливо трудилась жизнь над созданием писателя – его профессионализма, образованности, чувством языка, точно так же долго рождалась книга «Люди Красного яра». С неутомимой любознательностью, монотонными изысканиями деталей, тщательной прорисовкой каждой из них – будь то костюм персонажа, предметы обихода, либо человеческие характеры, речь, диалоги. Через образы главных героев сказов – приказного подьячего Богдана Кириллыча и молодого казака Афоньки Мосеева – автор старался показать преемственность любви русских людей к своей родной земле.
Первая часть романа была готова к 1966 году, когда и увидела свет, получив положительные рецензии, оттого, не стремясь к быстрому успеху «снятия пенки», ещё щепетильнее, трудоёмко шла работа над продолжением. Оно появилось на свет только восемь лет спустя, а ещё через пять лет читатель получил полную книгу сказов о жизни Красноярска «изначального».
В этой книге автором воссозданы: эпоха, быт, нравы первых красноярских первопроходцев, картины ратных и трудовых будней казаков Красноярского острога. И здесь показателен необычный литературный приём. Даже из имени подъячего Богдана Кириллыча сразу становится понятным, что Кирилл Богданович в этом образе предъявляет читателю себя самого. Наделяя персонаж собственными мировосприятием, привычками, чертами характера, тягой к фиксированию событий, автор с одной стороны, как бы слегка самоиронизирует, а меж тем это работа высшего пилотажа, поскольку, как известно, честно себя описать – труд не из лёгких. Выписывая приказного подъячего, писатель не фиглярствует, не реализует тщеславие, а совершенно наоборот: показывает в тексте, что как и этот персонаж пропускает происходящее через себя. Не просто погружаясь, а именно проживая вместе с ним всё происходящее, любуясь природой, поступками, испытывая настроения героев, их чувства, манеру размышления. И именно этим передавая невероятную достоверность, яркость переживаний, образность языка, драматичность взаимоотношений. Не от того ли все герои книги рельефны, как живые, что автор полностью вживается в каждого, предъявляя точные психологические зарисовки, мотивы поведения? Не потому ли читатель, как наяву, видит пейзажи – словно глазами предков?
Либо подобный созданный «с натуры» персонаж привёл автора к форме повествования, а, может быть, именно сказовая форма привела писателя к подобному художественному решению – остаётся загадкой. Возможно, и для самого автора. Поскольку, как известно, подобные идеи приходят к писателю как