сжал рукоятку трости, глядя на Ланочку так, что она лишь чудом этого не почувствовала. А потом пошел, пошел к ней. Если бы мог, то и побежал бы, наверное.
Ожидавшая его появления совсем с другой стороны, она заметила его только тогда, когда он оказался у входа в сосновый шатер, раскинувшийся над скамейкой. От неожиданности она не успела обуздать свои чувства, позволив своему лицу на миг осветиться, будто солнечный луч по нему проскользнул. Но почти сразу скрыла все под привычной ей маской строгой наставницы. И сдержанно произнесла:
– Здравствуй, брат Роман!
– Здравствуй… Ланочка. – Он замер над ней, сидящей на скамейке, снова изо всех сил сжимая спасительную рукоять своей трости. – Здравствуй, малыш…
– У тебя что-то случилось? – быстро спросила она, рассмотрев его лицо. Судя по Ромкиным ощущениям, бледное и застывшее.
– Случилось, – выдохнул он. – Лана. Я пришел поговорить с тобой. Не как очередной лох с сектанткой, а просто как человек с человеком. Сможешь ты ненадолго скинуть с себя эту маску и просто выслушать, что я скажу?
Ее брови дрогнули, потом она посмотрела ему в глаза. И побледнела, прочитав все по ним без слов. Ничего не говоря, она отвела от Романа взгляд, вскочила и повернулась к своей торбе.
– Лана! – почти крикнул он, поняв, что она собирается просто уйти. Пока еще мог, ухватил ее за длинный рукав безликой и уродливой кофты.
– Что? – она так и застыла к нему спиной, не пытаясь вырваться, лишь тяжело дыша. – Ты ведь теперь все знаешь? То есть нам не о чем больше с тобой говорить.
– Есть о чем! – Ну что за дурак он был, когда пытался заранее спланировать их разговор! Это было, как свои действия на пожаре планировать, совершенно не зная, куда в следующий миг метнется бушующее пламя. Нет, такие разговоры ведутся только стихийно. И говорить нужно не разумом, а исключительно душой! – Да, я все узнал! Но мы ведь с тобой можем все изменить! Прямо здесь и сейчас! Для этого много не требуется! Просто брось тут эти свои брошюры, и пойдем со мной. Ко мне домой. Мои брат с сестрой тебя примут, это даже не обсуждается. И ты все забудешь, как страшный сон. Клянусь тебе, что даже пальцем тебя не трону, если ты сама этого не захочешь! И никогда в жизни тебя твоим прошлым не упрекну. Малыш, я никому тебя в обиду не дам! И не заставлю тебя пожалеть о сделанном выборе!
– Нет! – Когда он попытался ее обнять, она рыбкой извернулась в его руках, уперлась обеими ладошками ему в грудь. При этом проклятая трость выскользнула из пальцев Романа и полетела на землю. – Никогда! Это невозможно!
– Но почему? Почему?! Что тебя держит в этой секте? Как ты им вообще позволила втоптать тебя в эту грязь? Лана, одумайся!
– Нет! – Она все-таки вывернулась и отскочила от него на пару шагов, судорожно сжимая свою дурацкую торбу, которую успела-таки ухватить со скамейки. Теперь она вся дрожала, и ее голос прерывался всхлипами: – Никто меня никуда не втаптывал. Я просто живу там, где должна! Ты же ничего обо мне не знаешь.