историю.
– Да что там спрашивать? – хмыкнула она. – Я ее и так знаю…
– Ну а как же мои личные переживания на этот счет?
– Ты не умеешь заморачиваться на чем-то дольше трех секунд. Извини, я не верю в твои глубокие страдания.
Данила снова надулся.
– Ладно, ладно. Еще сама расскажешь мне, что там тебе обещали эти Господа, – заявил он.
Рут чуть улыбнулась – опять ни весело, ни грустно – и ушла в квартиру. Хаблов еще пару мгновений пялился вниз. Ему вдруг вспомнилось, что в детстве он жил в похожем доме. И если уж соседские мальчишки лезли на крышу, то добра не жди. Пакеты с молоком и водяные бомбочки обрушивались перед зазевавшимися прохожими, а ребята с хохотом прятались, чтобы их не увидели, помирая от смеха. Невольно он улыбнулся, вспоминая об этом. Но однажды их забавы прекратились, потому что один такой пакет упал на голову зазевавшейся девочке, и у нее было сотрясение мозга. Так он уяснил, что бывают шутки, от которых никому не смешно.
Данила так и не понял, к чему сейчас это вспомнил. Похоже, высота навеяла. Он слез с подоконника и отправился вслед за Рут.
Ночью раздался телефонный звонок. Рут слабо пошарила по столику. Где-то рядом мигала зеленая подсветка экрана. Из своего угла застонал Данила.
– Да возьми уже трубку…
– Да… – ответила она, не будучи уверенной, что нажала ту кнопку.
Но кнопка была та, а голос знаком до зубной боли.
– Собирайтесь, – проскрежетала Кларисса. – Мне нужен Хаблов.
– Что за спешка?
– Господа хотят вас видеть.
Вот и настало время третьего визита.
«Три – счастливое число, – непонятно к чему думал Хаблов. – Бог троицу любит…»
Хотя после того, о чем проболталась Рут, он начал подозревать, что начинать в кого-то верить уже бесполезно.
Они вошли в подъезд и сели в исписанный непристойностями лифт. На пороге квартиры их уже ждала Кларисса в очередном цветастом платье и псевдозолотом колье. Так одеваются только недомерки или проститутки.
– Мне остаться? – спросила Рут.
Из кухни нарисовалась рыжая груда жира. Пушистик приветливо потерся о ноги Данилы.
– Ну, фу-у-у! – была его реакция.
– Нет, милая… – отозвалась Кларисса, растерянно глядя то на Пушистика, то на Хаблова.
– Ты сказала, что Господа хотят видеть нас обоих.
– Я обобщила. Мне нужно было, чтобы ты привела ко мне эту бестолочь.
Но Рут почему-то не выглядела радостной оттого, что она свободна. Она буравила бабку тяжелым, недоверчивым взглядом, и Кларисса нервно хмыкнула:
– Иди, детка. Ночь уже.
– Ночь уже давно. Я хочу поговорить с Господами.
Данила превратился в уши, пытаясь понять, что тут происходит.
– Я не в курсе, как продвигается мое дело. – И Рут слегка вздернула подбородок. – Я жду слишком долго.
– Все ждут, милая. Жизнь – это очередь. Иди домой. Мы с тобой отдельно встретимся.
В