подумав, ответил:
– Вы хотите в войну превратить обычную жизнь, у вас борьба должна стать всем смыслом всеобщего людского существования.
Мойша моргнул, остановился и уставился мне прямо в глаза, громко выдавил из себя:
– Давай стреляй уже, ты Шварца убил, а теперь моя очередь.
Мы уже достаточно пофилософствовали, и каждый остался при своем мнении. Мне было тяжело, как никогда, спускать курок, но я солдат, а не баба с возу, от судьбы не уйдешь, и враг может быть симпатичнее своего прямого начальника.
Никогда не забуду, как Скворцов хищно ухмыльнулся, увидев мое совершенно поникшее лицо. В тот вечер я впервые напился до полного свинства, а через неделю я спустил курок, приставив дуло к сонной артерии.
Убийца поневоле
– Я же звоню тебе, – Евгений почти кричал в трубку, – а ты, Лена, почти не слышишь, ты думаешь о том, как бы поскорее закончить этот крайне неприятный для тебя разговор и побыстрее вернуться к детям и любимому мужу. А ведь если бы не я, у тебя, быть может, ничего бы сейчас вовсе и не было! Еще уж никак неизвестно, как бы ты ту групповуху действительно пережила.
На другом конце трубки повисло отчаянное молчание… Оно длилось целую минуту, а потом женщина начала сбивчиво и запальчиво отвечать:
– Я что, должна была тебя ждать все эти четыре года, которые тебе дали, а потом ехать с тобою в чужую страну… в полную неизвестность?
Евгений нетерпеливо ее оборвал:
– Сейчас не в этом дело. Я тебе о чем битый час толкую: ко мне на работе подошла симпатичная девушка, которой я не знаю чем до того приглянулся, что она, попросту, очевидно, сойдя с ума, решила сама вот начать со мной отношения. Да еще и это никак не было простым заигрыванием, она мне чуть на шею сдуру не повесилась.
Лена невесело с горечью выпалила:
– Ну так, ты парень хоть куда, мне ведь когда-то все подружки завидовали.
Евгений почти равнодушно ответил:
– Да вот только у нас с тобой почти ничего не было, а после тюрьмы я вообще не могу ни с кем закрутить любовь, мне все время кажется, что у меня на лбу написано, что я там так долго был.
Он осекся, а затем продолжил:
– Целых три с половиной года, да и то по условно-досрочному раньше вышел, – с содроганием в голосе и с трудом выговорил он.
– Ну ты хоть объясни, чего именно ты от меня вообще вот хотел? – резко вставила Лена. – Я твои нынешние дела вообще не знаю, ты уехал, и сейчас ты уже от меня далеко, далеко…
Евгений тяжело вздохнул:
– Да вот не знаю я, что мне с этим теперь делать. Я ведь ей не пара, она там не простой уборщицей день-деньской работает. Это я тут должен был сортиры мыть, но мое уголовное прошлое в Израиле осталось под завесой тайны.
Лена, услышав такие слова, почти по-матерински пригорюнилась:
– Так и ты вовсе не должен был сидеть и чего-то там охранять. Это все эти уроды, что к нам тогда прицепились. Они бы меня к себе в машину силой затащили,