И всегда заходите, вам тут рады.
Это я нарочно вкратце пересказываю, чтобы не особенно утомить дословным изложением цветистой и прочувствованной речи.
Остаток дня я провел в городской библиотеке. Готовился к занятиям, освежая в памяти формулировки и цепи рассуждений. А что вы думали? Просто так пришел и научил? Нет, каждый урок – это маленький спектакль. Опытные педагоги свою роль заучивают годами, а я отродясь к доске не выходил ни за чем, кроме как отвечать урок. Да и давно это было.
Правда, вечером, нарядившись в костюм полового, поучаствовал и в приеме посетителей. Свободных мест в зале в этот раз совсем не было. Повезло мне, что мое прибытие совпало с моментом, когда клиентура сюда потянулась. Суеверный народ нынче – хозяева связали появление странного путника (меня) с приходом удачи в их заведение. Ну да не я им судья.
Глава 3
Сила зависит от позы
Преподаватели оказались людьми разными и с виду доброжелательными. Правда, длинные подолы женских платьев опять вызвали во мне глухое разочарование – глаз невольно «достраивал» сокрытое, и это отвлекало больше, чем привычный вид ножек и, хм, того, что обычно обтягивается брюками. Почему в мужской гимназии преподают женщины? Так нет их там среди педагогов. Беда в том, что мне пришлось вести занятия в обоих по местным меркам самых элитных учебных заведениях – и в мужском, и в женском. Обучением девочек занимались преимущественно дамы.
Дети строго соблюдали правила ношения обязательной формы, но более – решительно ничего. Не соблюдали. То есть от современных нам малолетних сорванцов отличались непринципиально. Разве что отсутствовала показная дерзость. Войдя в класс, я поначалу искал глазами пучок розог на преподавательском столе, да только ни разу ничего подобного нигде не обнаружил. Думал, что подобное – следствие нерадения технического персонала гимназии. Впрочем, когда пришел случай применить физическое воздействие, я просто взял нахала за ухо и выбросил в коридор, наказав вернуться с родителями. Осерчал, понимаешь, забылся, ну и по-нашенски, по рабоче-крестьянски поступил.
Обидно, что потом пришлось устраивать головомойку его папеньке. Он в местной управе не последний человек, причем – заслуженно уважаемый. А тут ему пришлось извиняться за чадо свое великовозрастное, прогневавшее учителя дерзким ответом – шестнадцать лет сыну. Крепко мы поговорили тогда втроем. Самого-то гимназиста я вообще довел до слез, объясняя, сколь печальна участь неуча и разгильдяя в мире, где на протяжении одного поколения жизнь меняется до полной неузнаваемости, а науки правят ходом бытия… по воле Божией. Не знаю, достучался ли? Человека в таком возрасте одним разговором не переделаешь. Но внешне вроде получше стал себя парнишка вести. Не только на моих уроках.
Ну а больше до подобного не доходило. Так, дашь иной раз ласкового подзатыльника шалуну или замечтается кто вместо того, чтобы решать пропорцию. Основная проблема традиционной гимназии, на мой взгляд, ничем не отличается от проблемы любой школы –