сгоряча попытался пнуть оборванку ногой, но ступню свело судорогой.
– Ты чего со мной сделала, мразь? – Эльф приподнялся, опершись на локти.
– Как ты сказал? – Бабка приложила ладонь к уху.
– Мразь! У-у-у! – Он застонал от нового приступа боли.
– А вот обижать меня не стоит ни словом, ни делом. Оно себе дороже выйдет.
Эльф только сейчас начал соображать – ему действительно не навредить страшной бабке. Мало того, появилось подозрение, что эта нечисть получила над ним полную власть.
– Это невозможно, старая.
– Почему, милок? – Карга заулыбалась. – Твои слова, твоя кровь да жижа болотная, над коей моя полная воля, теперь смешались внутри. Вздумаешь нарушить клятву, все зелье разом на дыбы встанет. Ты ведь, хе-хе, ему сам приказал меня слушаться, без принуждения.
– Как будто у меня был выбор.
– Не я тебя к дубу привязывала, милок. Отказался бы – там и остался.
Эльф с трудом поборол в себе желание кинуться на старуху. Стиснув зубы, он поднялся, отряхнул одежду и выдавил из себя:
– А все из-за лешего и одного здешнего человечка, которых я точно изничтожу! Эти мрази мне за все ответят.
– Хороший настрой! – похвалила бабка. – Токмо расправу с ними чинить будешь строго по моему повелению. И сейчас заруби себе на носу: Данилу ты и пальцем не тронешь, пока с ним не потолкую я.
– Неужто приглянулся? – оскалился эльф.
– А сие не твоего ума дело, сердешный. Мне энтот человечек должен важную услугу оказать, и до тех пор с него волос упасть не должон. Уразумел?
– Как не понять… Токмо он парень молодой, на такую, как ты, и не взглянет.
– Много ты понимаешь в женских чарах. Хе-хе.
Старушка обернулась юной писаной красавицей и скрылась из глаз.
Если врачи назначают полный покой, тихую жизнь, побольше положительных эмоций и другие приятности ничегонеделания, а сам пациент начинает верить, что сможет следовать рекомендациям, значит, будьте уверены, что именно в эти дни судьба преподнесет «подарок». Из тех, которые и злейшему врагу не пожелаешь.
Невзгоды, в одночасье свалившиеся на Александра Еремеева, были как раз из этой серии. Вместо покоя – два моральных удара из-за похищения Зарины, только вчера обретенной любимой девушки, и отравления Лады, которую Александр считал почти сестрой. Вместо положительных эмоций – страшная тревога за обеих девушек и ярость, вызванная коварством врага. Вместо тихой жизни – необходимость опять куда-то бежать, спасать пострадавших, искать похитителей…
«Значит, говорите, никаких стрессов? Только спокойствие и минимум физических нагрузок? – размышлял Александр, следуя за лешим. – Ничего, я этому Кочебору все рога посшибаю. Нет рогов? Позаимствую у лося, вобью в черепушку, а потом заставлю бодать скалу, пока не сломаются. Он быстро поймет, что женщин вообще обижать негоже, а моих – очень вредно для здоровья!»
В сознании Еремеева возникали яркие картинки расправы над негодяем,