Женская верность. Сталинка. Татьяна Петровна Буденкова

нестерпимую тревогу. Бросилась открывать, а руки дрожат.

      – Мама, Лена дома? – на пороге стоял Пётр. Шляпа съехала набок, пальто нараспашку.

      – А ты за ней разве не зашёл? – и осеклась на полуслове. В руках Пётр держал сумочку, с которой Елена ходила на работу.

      – Нет её на работе, и склады не опломбированы. И вот, – протянул сумочку. – Туфли в раздевалке, она там в других, без каблуков, ходит. Пальто, сумочка… всё на месте. А Ленушка будто исчезла!

      – Как исчезла? – растерялась Анастасия Петровна. – Туфли, пальто…

      – Всё вокруг обежал. Как испарилась. И никто ничего не видел.

      – Ты склады-то опломбировал бы… – Анастасия открыла сумочку: тяжёлый пломбир, паспорт, кошелёк, губная помада, платочек. Всё на месте.

      – Не до складов мне! Пойду искать.

      – Машину-то отпустил, что ли?

      – Так служебное время кончилось. Всё, по путёвке в гараж вернулась.

      – В милицию, в скорую… может, к Орловым забежать? Но что ей там делать? К тёще?

      – Ой, мам!

      – В сторожке телефон есть! В милицию и скорую можно позвонить! Оденься теплее. На улице ветер и вон снег пробрасывает.

      Но он будто не слышал:

      – Попробую, вдруг дозвонюсь?! – и как был в лёгком пальто и шляпе, выскочил за дверь.

      Бросив игрушки, чувствуя неладное, тихонько всхлипнула Танюшка. Анастасия Петровна вышла на кухню, выглянула в окно. Пётр подошёл к сторожке, подёргал дверь – заперта. Поднял голову, посмотрел на окно. Она открыла створку:

      – Нет, не приходила, – крикнула в холодный ночной воздух. Он в ответ махнул рукой в сторону арки.

      Время тянулось, как смола. За окном завывал ветер, кидая в стёкла колючие снежинки. На часах половина третьего. Анастасия Петровна подошла к входной двери. Тихо. Ни шагов, ни голосов в подъезде. В пятом часу прилегла на диван. Тикали часы, в оконное стекло хлестали порывы ветра. Круг света от настольной лампы по-прежнему высвечивал коричневые узоры на скатерти.