Моя нечисть. Надежда Волгина

лесной, а волосы мягкие, словно пух. И глаза… их я даже сравнить не знаю, с чем. Первый раз вижу такое несоответствие тела и разума…

      Я понимала, что понемногу прихожу в себя. Только вот слышались ли мне эти слова на самом деле, а не являлись ли продолжением сна, никак не могла осознать.

      – Разум твой, как у дитя малого. Отобрали любимую игрушку, истерику закатываешь, всех винишь вокруг… А ведь жизнь, она не игра, требует взрослого осмысленного отношения.

      Как хорошо! Ласковые руки гладили мое тело, задерживаясь на груди, животе, рождая толпы мурашек. Зарывались в волосы… Мягкий рот прижимался к губам, лаская их языком, покрывая поцелуями шею, спускаясь с груди. Восставшие соски требовали, чтобы он снова накрыл их, погрузил во влажное тепло, теребил языком. Низ живота пульсировал и ноги не желали оставаться плотно сжатыми. Но не могла же я их раскинуть самым бесстыжим образом, тем более что, кажется, на эту часть тела никто пока не посягал. А жаль… Поцелуи спускались до пупка и чуть ниже, а потом снова возвращались к груди. Я таяла в эротическом сне и не хотела просыпаться.

      Когда мои руки поднялись, чтобы обнять того, кто мне снился, а губы сами ответили на поцелуй, сделав его глубоким и поистине волшебным, я вдруг отчетливо осознала, что никакой это не сон. Ну не может во сне все быть настолько реалистичным. Да и ни разу еще я до такой степени не возбуждалась даже не во сне. Вот тут я заставила свои глаза открыться и уткнулась взглядом в ярко-голубые с расширившимися от страсти зрачками.

      – Что ты делаешь?! – завопила я, отталкивая от себя Ивана.

      Одновременно с этим я поняла, что лежу перед ним совершенно голая. Моментально подскочила, забилась в угол и сжалась в комок, чтобы хоть немного прикрыться.

      – Ты!.. Ты воспользовался тем, что я сплю, и пытался изнасиловать?!

      Я таращилась на него так, что аж глазам становилось больно. Ну почему я не умею метать молнии? Сейчас бы испепелила его, а пепел потом бы по ветру развеяла.