и жалуется.
– Не могу, устал, сил нет, не могу больше! – он говорит эмоционально и серьезно, так, словно речь идет о каких-то катастрофах мирового масштаба. – Голова совершенно не работает. Понимаете, доктор, мне на деловых встречах все сразу становится понятно, я излагаю сухой остаток, а потом вынужден сидеть и полчаса слушать, пока мои партнеры рассуждают о том о сем. Потом они со мной соглашаются… Но эти полчаса, доктор, это ужас какой-то! У меня мозги кипят! Я совершенно не понимаю, что они дальше обсуждают!
– И какой предлагается выход? – с подвохом спрашиваю я.
– Да бросить все это к черту! Уехать куда-нибудь…
– Куда, например? – мне становится интересно.
– Да хоть куда! В Брест! – восклицает он.
– Блестяще! – восклицаю я. – И что ты там будешь делать? – мне, правда, интересно, что он будет делать в Бресте.
– Да что угодно! Бочки таскать! Да, грузчиком! Бочки! – Эта идея ему явно понравилась. Когда он получал свое экономическое образование, то так именно и подрабатывал – грузчиком.
– Очень хорошо! Переезжаем в Брест, устраиваемся грузчиком. На вокзал?
– Да, на вокзал, – с легкостью соглашается он.
– И начинаем таскать бочки, – продолжаю я. – И вот мы таскаем бочки. День таскаем бочки, два дня таскаем бочки, три дня таскаем бочки… Другие люди рядом таскают бочки, и мы таскаем. Таскаем?.. – я просто интересуюсь.
– Таскаем… – теперь он соглашается со мной без особого энтузиазма.
– Очень хорошо. Никакие в голову идеи не приходят? – я просто интересуюсь!
– Тут надо продумать, чтобы как-то все это организовать… – он задумался.
– Организовать таскание бочек? – теперь я интересуюсь уже с предвзятостью.
– Да. Ведь не дело же…
– И чем все это, я прошу прощения, отличается от организации твоих нынешних сотрудников, твоих партнеров и бизнеса в целом? Поменяли канцтовары на бочки? Шило, так сказать, на мыло?..
Счастье всегда кажется маленьким, когда ты держишь его в руках, но отпустить его – и сразу поймешь, насколько оно огромно и прекрасно.
А потом, я думаю, надо еще найти инвесторов, пойти к начальнику вокзала и предложить ему перестроить подъездные пути. А потом выйти на мэра города Бреста с предложением…
Еще секунду назад он был сконфужен, а теперь стал так задорно смеяться, что я просто не мог продолжить свою мысль. Почему он смеется? Потому что теперь ясно, что любимая работа просто превращена в проблему, а на деле она вовсе таковой не является. Она, и это совершенно очевидно, приносит ему удовольствие, в противном случае он вряд ли бы желал заняться тем же самым, поменяв лишь формальную сторону дела. Но, бог мой, это ведь до какого отчаяния он себя довел, относясь к работе, в которую он, кстати, влюблен, как к работе, а не как к флирту. Право, если бы он начал флиртовать (что он по прошествии нашего разговора и сделал), то дело пошло бы иначе.
И оно пошло