Семен Юшкевич

Король


Скачать книгу

(робко). Ну не сердись. Я думала, что можно. Эрш уже давно ждет тебя.

      Гросман. Так еще подождет. Город не горит.

      Эрш (тихо). Конечно, Эрш подождет. Что значит? (Осторожно выходит.)

      Герман. Вы ударили меня прямо по голове. Я вам служу верно. Что же я делал? Правда, иногда я бывал мягок. Но разве из любви к ним? Я делал все, чтобы расположить их к нам. Если я выдавал им под праздник вперед за работу или зимой отпускал уголь по своей цене, то не для того ли, чтобы они были покорны? Я был строг всегда и редко добр. Но то, что теперь происходит, идет помимо нас. Теперь уже нельзя испугать рабочего…

      Гросман (с силой). Можно.

      Герман. В стране революция…

      Гросман. Это нас не касается. Разве люди уже перестали жить? Лавки торгуют, люди кушают. Задайте им революцию, если они этого хотят. Покажите, как можно подкупить рабочего. У нас есть средства. Уступок на этот раз, Герман, не будет. Никаких прибавок, никакого восьмичасового дня. Никакой врачебной помощи и других глупостей.

      Герман. Мои люди уже работают. Но рабочие теперь просто с ума сошли.

      Гросман. Мы их вылечим. Подойдите-ка сюда. (Отводит его в сторону.) Распустите слух, что я очень озлоблен на рабочих и хочу остановить мельницу. Понимаете? Мозги у вас имеются в голове?

      Герман (покорно). Имеются.

      Гросман. Не моргайте же глазами. Поговорите с русскими рабочими и обещайте им что-нибудь. Надо напоить их… А с еврейскими рабочими не церемоньтесь. Что у вас за противная привычка моргать, когда с вами говорят. Приведите завтра ко мне двух-трех… Я сам с ними поговорю.

      Герман. Уже иду и уже начну, как вы приказали. (Голос его становится молящим.) Господин Гросман, я ведь служу вам хорошей палкой. Вы, может быть, думаете, что рабочие любят меня? Боятся моего духа. Сколько раз эти руки били рабочих ради ваших интересов? А убить меня не хотели? Вы же все знаете. Господин Гросман, – я не виноват…

      Гросман. Ну-ну, ступайте. Я вас знаю. Ступайте и помните, что за эти пять дней я уже потерял три тысячи.

      Герман удаляется.

      (Опять зовет его.) Я раздумал. Ступайте на мельницу и подождите меня. Позовите Степана и Петра. (Думает.) Ну ступайте! Я уже сам распоряжусь. Я только закушу и сейчас буду там.

      Герман. Уже иду. (Выходит.)

      Гросман (ходит по комнате). Я его заставлю танцевать на канате. Он действительно не виноват, но всех их, чертей, нужно в руках держать.

      Этель. Конечно. Они все готовы утопить нас в ложке воды. Герман, наверно, хотел бы, чтобы ты служил у него управляющим, а не он у тебя.

      Гросман. Пусть хотел бы! Ты не вмешивайся. Молчи! Кто сюда приходил?

      Этель. Эрш принес шубу.

      Гросман. Пусть идет к черту с шубой. На мельнице теряю, теряю, с домами возня… Шуба мне теперь нужна? Ты говоришь, кто пришел? Эрш? Ага! Ну хорошо, пусть Эрш идет сюда с шубой. Он мне, кстати, и нужен. Кажется, его сыночка зовут Мироном?

      Этель. Кажется. (Выходит в правую дверь.)

      Гросман (Жене). Что поделываешь, Женечка?

      Женя. Я здесь только второй день, папа, и уже не помню, как я прожила эти четыре года.