жалел о том, что Катерину рассердил.
– Шутник, блин! – Киру страшно хотелось его треснуть.
– Не, ну ты ж поверил! Видел бы ты своё лицо! – Степан поднялся с подушки. – Ладно, не злись. Всё равно ты меня одолеть не сможешь, так что лучше и не заводись.
– А с чего ты решил, что не смогу? – Кир уже был на пределе.
– С того, что если вы сейчас подеретесь, я вас сама, лично из Лукоморья выкину! Обоих! – Катерина всерьез разозлилась на мальчишек. – Вы что, не соображаете, что наших сейчас просто подстрелить могут? Хоть бы они вернулись целые и невредимые!
Она стремительно ушла в горницу и опять уставилась в блюдечко.
– Ладно, отложим. Она и правда сейчас на взводе. В прошлый раз Волк почти что умер. – Степан почувствовал себя неловко.
– А что было в прошлый раз? – Кир тоже решил не обострять ситуацию, и следующие несколько часов просто слушал Степановы рассказы. Открыв рот.
Когда небольшой отряд вернулся с дочкой Жаруси, благополучно миновав наемников так, что те и не подозревали об этом, Кир уже немного лучше разбирался в том, что происходит в Лукоморье. К Катерине ему теперь и подходить было страшновато.
– Нифига себе! Слушай, а как она это делает-то?
– Cказочница она… Она же тебе сказала. Как делает, как делает… Да кто её знает, как! Сам увидишь! – Степан пожал плечами и прислушался. – О! Похоже, приехали! То есть прилетели!
Жарусина дочка оказалась очень яркой, миниатюрной, подвижной и вспыльчивой. Не в смысле характера, а в смысле огнеопасности. Летает такой огненный вихорек, и рассыпает искры.
Катерина стремительно плеснула водой на любимый стул, спасая его от ожогов, после попытки Зорицы сесть на спинку. Птичка страшно расстраивалась, переживала и полыхала ещё больше.
Жаруся могла её утихомирить, но очень ненадолго. Кот, закатив глаза, мрачно смотрел на мечущуюся в воздухе птичку, больше всего напоминавшую подожженную петарду.
– Добром это не кончится. – стонал Баюн, слыша испуганные вздохи Дуба.
Жаруся велела дочке посидеть пока в печи, где она поджечь ничего не могла, но расстроенный птичий ребенок вместо этого просто втянул весь огонь в перья, и в Дубе начало стремительно холодать. Волк ухмылялся, глядя на стремительно озябшего Кота. Жаруся кинулась разводить новый огонь, а Катерина вдруг решительно вынула Зорицу из печи и посадила себе на руку.
– Знаешь, я когда была совсем маленькая и хотела успокоиться и уснуть, то говорила себе такие слова:
–Дрёма в лес зашла
Лес и задремал
Старый дуб уставший
Понял как устал,
Листьев тихий шорох
Тоже поутих
Ветер шаловливый
Не тревожил их.
Ручеек болтливый
Озерцом застыл,
Дрема в лес зашла
Лес дремучий был.
Катерина нараспев рассказывала стишок, и Зорица начала потихоньку кивать головкой в такт её слов. Вспыхивающие огоньками перья, от которых кожа на Катиной руке уже покраснела, потихоньку