полностью исчезли. Катастрофа дошла до уровня клеток и хромосом. Она была не психологической, а физиологической по своей природе.
У. Г., потрясенный и растерянный, посмотрел на свое тело. Но в этот раз он смотрел на него без культурной обусловленности, которая идентифицировала его с описаниями: «мужчина», «индиец», «брахман», «духовный искатель», «путешественник», «оратор», «цивилизованный гражданин», «добродетельный человек» и т. д. Вместо всего этого он видел теплокровное млекопитающее, спокойное, безобидное – одетую обезьяну. Он был как грифельная доска, с которой стерли все написанное ранее; культурная обусловленность и «я» в мгновение ока бесследно исчезли. Осталась простая, вежливая и хорошо воспитанная обезьяна, осознающая, разумная и свободная от любых притязаний и эгоцентризма. Не имея ни малейшего представления о том, что произошло, У. Г. прошел несколько шагов до своего дома и лег на кровать.
В течение последующих часов он ощущал спазмы в разных частях тела, по большей части в мозге, нервных сплетениях и некоторых железах. Эти спазмы иногда ослабевали. В теле, которое больше не душили накопленные знания прошлого (разделяющая мыслительная структура), начала происходить полномасштабная мутация. Большие вздутия стали появляться в разных частях тела, включая области гипофиза, шишковидной и вилочковой желез, центра лба и передней части гортани. Глаза перестали моргать, и слезные протоки, до того бездействовавшие, начали функционировать, по-новому увлажняя глаза. Начались различные проявления кундалини, хотя У. Г. описывал их в исключительно физиологических терминах. Ежедневно происходило нечто вроде воспламенения или «ионизации» клеток, из-за чего температура тела поднималась до невероятных значений, а на теле выступал отчетливо видимый пепел. Подобно тому как выходит из строя компьютер, У. Г. несколько раз в день «выходил из строя», переживал процесс умирания, когда сердцебиение почти прекращалось, температура тела падала до минимально необходимой для поддержания жизни, все тело становилось одеревенелым и начиналась агония. И в момент, когда тело должно было впасть в состояние полной клинической смерти, оно каким-то образом «запускалось» вновь, пульс учащался, температура поднималась до нормальной, и тело начинало делать медленные потягивания, похожие на движения новорожденного. Через несколько минут У. Г. возвращался в нормальное состояние.
У. Г. называл свою необыкновенную мутацию «катастрофой». Для тела было страшным шоком, когда разрушилось и полностью исчезло подавляющее его устройство – разделяющая психическая структура. Больше не было того, кто тщательно проверял, сравнивал и сортировал все чувственные данные и использовал это тело для обеспечения своего собственного непрерывного существования. События стали несвязанными между собой и не имели отношения друг к другу. Чувства, освобожденные от «налета мысли», стали жить своей жизнью, а все полезное, что было в мыслях и воспитании, отошло на задний план, чтобы в нужный момент