Просто взяла и вкатала Насте подряд две четверки – ни за что. А Наталье вообще влепила трояк за пустяковую ошибку. Но подружки даже не стали выяснять с ней отношения: ясно же, что Светлана так поступила с горя. Как же, ее самая большая надежда и опора уходит, да еще и подругу с собой уводит, – когда та, наконец, поладила с алгеброй и выбилась в хорошистки. Выходит, трудилась-трудилась, возилась с ними едва ли не с начальной школы – и все напрасно, пожинать плоды на выпуске будет кто-то другой.
Возвращаясь из школы, Настя стала свидетельницей конфликта, уже давно расколовшего их двор на жалельщиков бродячих псов и их ненавистников. Возле мусорного бака, грустно понурясь и став от этого еще миниатюрней, топталась бабушка Зара, а на нее наседала дворничиха, грозно размахивая метлой.
– Еще раз увижу, что псов приваживаешь, прямо этой метлой огрею! – орала дворничиха. – А семейку оштрафую! Не смей больше их кормить! Всю песочницу загадили!
– Но, как же не кормить? – жалобно лепетала Зарочка. – Они так нуждаются! Вон как животики присохли. Ты же кошек не гоняешь, а они тоже – в песочек.
Три разнокалиберных пса за мусорными баками молча ожидали окончания разборки.
– Не твое армянское дело! У себя дома распоряжайся! От кошек польза! Уйдут кошки – придут крысы. А псы мало что гадят, так еще на людей бросаются. Вон давеча малыша целая стая чуть не порвала. Чтоб я больше этой кормежки не видела, последний раз предупреждаю!
Сокрушенно качая головой, Зарочка направилась к подъезду. Псы, не солоно хлебавши, гуськом побрели со двора.
– Ба, не расстраивайся, – догнала ее Настя. – Ты собирай косточки или что там еще, а я буду в школьном дворе собачек подкармливать. Там их все жалеют – они добрые и никого не трогают. И сторожиха не ругается, они ведь ночью двор охраняют. Знаешь, какой лай поднимают, если бомжи или хулиганье забредут. Ты складывай в кулек, а я буду забирать. А захочешь сама покормить, пойдем вместе.
Сбегав на улицу, она положила под дерево бабушкино угощение: размоченные в бульоне корочки хлеба с костями. И сейчас же прятавшиеся за углом собаки потянулись к еде.
– У тебя или у меня сегодня обедаем? – позвонила Наталья. Они давно уже перешли на совместную кормежку, дабы зря не терять время на готовку: за едой можно было обсудить самые животрепещущие вопросы, чтобы потом уже ни на что не отвлекаться.
– Давай у тебя. – Настя втайне надеялась что-нибудь узнать о Вадиме: может, объявится или хотя бы позвонит Никите. Ей очень хотелось спросить о нем, но она терпела, не хотела лишний раз привлекать Наташкино внимание. Ведь та такая ушлая: моментально просечет, что к чему, а потом Никите натреплется о Настином повышенном интересе.
За все каникулы Настя так и не увидела Вадима – если не считать той дискотеки. Сначала ждала, что он зайдет или хотя бы позвонит, – но время шло, а ничего не происходило. И Настя крепко загрустила. Ведь тогда, после памятного объятия и его слов, полных заботы и участия, она была почти уверена, что небезразлична ему. И вдруг все – полное молчание. Но в глубине души она продолжала