отхватишь.
Кайса подтвердила это и, затянувшись из трубочки, солидно изрекла:
– Главное, чтоб это был мужчина, а остальное не так уж важно.
Кайса Нукури пришла к Ионни, когда тот обедал. Покуривая свою трубочку, она завела с ним коварный разговор о нравственных добродетелях Лизы. Уминая картошку, Ионни ни о чем, конечно, не догадывался.
– Что ж, Лиза, вообще говоря, объемистая штучка, – одобрительно отозвался Ионни в ответ на пышные рассуждения Кайсы.
Видя в этих словах почти согласие, Кайса осмелела и открыто приступила к делу, заявив:
– Уж если богатство свалилось как снег на голову, то пора тебе, Ионни, обзавестись своей женкой.
В ответ Ионни яростно жевал картошку. Кайса не переставая говорила. И у Ионни, наконец, возникло подозрение – уж не является ли Кайса посланницей любви.
Закончив свою трапезу, Ионни спросил:
– Как понять твои намеки, Кайса? С какой именно целью ты расхваливала мне Лизу?
На это сваха ответила уклончиво, чтоб вызвать Ионии на решительные шаги:
– Да нет, я просто так болтала.
Но тут же она не без лукавства добавила:
– Просто подумала – если да, так да, а на нет и суда нет.
Эта фраза, наконец, прочистила мозги Ионни. Расправившись с едой, он встал из-за стола и, поймав нужную мысль, сказал:
– Так вот почему Лиза ухмылялась на рынке. Значит, неспроста эта курочка кудахтала.
Но вслед за этой мыслью мелькнула мысль о двадцати тысячах Лизы. И тогда ослепительный свет блеснул в его глазах. Кажется, опять возникла возможность купить усадьбу помещика Пунтури. И, кажется, опять впереди видна дорога миллионера.
Дело закрутилось. Лиза хлопотала, точно все уже было решено. Она даже пришла к Ионни на дом, чтобы ускорить развязку.
И тут дома, как и на рынке, она опять прибегла к тем же испытанным приемам лести и нежности, перед которыми не может устоять ни один мужчина.
Именно с этого начала Лиза, войдя в его комнату.
– Ах, этот Ионни, – сказала она, сладко улыбаясь, – вечно он скажет что-нибудь такое… Получи, говорит, с меня с этой тысячной… Ведь скажет же так…
На этот раз Ионни торопился застать агента Науккаринена, и поэтому у него не было времени беседовать с Лизой о пустяках. Натягивая на себя фрак, Ионни со всей решительностью сказал:
– Вот что, Лиза…
Но тут он осекся. Ему хотелось сказать: „Вот что, Лиза, давай поженимся“. Но осторожность не позволила ему закончить эту фразу. И тогда он, торопливо повернув разговор на другую тему, договорил:
– Так сколько у тебя наличными?
На это Лиза не сразу ответила, застеснявшись своей бедности. Но когда она мысленно прикинула к своим жалким двум тысячам еще и Ионнины двадцать тысяч, то у нее получилась изрядная сумма, о которой не совестно было сказать кому угодно.
Однако голос у нее дрогнул, когда она заговорила:
– Ты хочешь знать, сколько у меня наличными? – переспросила она. – Ну что ж, у нас с тобой около двадцати тысяч наберется,