одно другого крепче. Я делал знаки Луполоверу, чтобы он помолчал, но он не замечал их и продолжал отстаивать наши позиции, тем самым вызывая еще большую ярость начальства. В конце концов, поняв, что командующий обладает неиссякаемым запасом самой отборной лексики, комиссар бригады наконец замолк.
Проверив тактическую подготовку батальона, командующий направился к землянкам, где размещался личный состав батальона. Убогие, сырые, холодные землянки вызвали новый приступ злой ругани в наш адрес. Луполовер, к счастью, хранил молчание, и я решил, во избежание дальнейших вспышек высочайшего гнева при проверке других объектов, доложить генералу, что мы сами не в восторге от целого ряда имеющихся в бригаде недостатков:
– В этой землянке, товарищ командующий, – докладывал я, – еще сравнительно терпимо, во многих других – значительно хуже. Дыр много, и мы делаем все, чтобы навести порядок, но на каждом шагу встречаемся с большими трудностями, и особенно по части приобретения нужных материалов для оборудования землянок и других помещений.
Медведев выслушал меня, не перебивая, поворчал в своем стиле по нашему адресу, но уже в более низком регистре, и направился к казармам.
Долго еще ходили мы по расположению бригады. Командующий дотошно осматривал все, что в какой-то степени могло отразиться на ее боеспособности. Чем больше он знакомился с делами бригады, тем больше оттаивал. Во второй половине дня он провел строевой смотр всей бригады. Обходя строй, он останавливался почти перед каждым солдатом и офицером, внимательно осматривая обмундирование и снаряжение. Смотр закончился опросом претензий. Все это делалось строго по правилам устава, не сокращая и не ускоряя долгую процедуру.
На дворе начало темнеть, мороз крепчал, давал о себе знать, особенно нам, голодным и холодным с раннего утра. Опрос претензий прошел отлично. Ни одной жалобы не было заявлено. Большинство офицеров и солдат выразили желание скорее отправиться на фронт.
К этому времени у командующего уже сложилось достаточно полное и, очевидно, неплохое впечатление о состоянии бригады. Он по-отечески терпеливо выслушал нас и во многом даже с нами согласился. Все в нем оттаяло – и лицо, и голос, и взгляд. Напускная суровость уступила место его природной доброте.
Уже совсем стемнело. Мы решили, что на этом командующий закончит проверку, но ошиблись. Работа продолжалась еще около двух часов и закончилась только после того, как было проведено собрание младших командиров и совещание офицерского состава. Командующий подробно рассказал о положении дел на фронте и о полугодовом опыте войны. На прощание он дал офицерам несколько общих полезных советов и пожелал боевых успехов.
Отпустив всех, он велел нам остаться, пригласил сесть и сказал:
– Люди у вас хорошие. Скоро получите путевку на фронт. Смотрите, выполните обещание, данное вами крайкому. Будьте достойны сибиряков. Скоро получите все положенное из оружия и матчасти по штатному расписанию.
Потеплевший взгляд