продукта. Иной раз, не выдержав бесчеловечных мук, бранились от всего сердца. Другого выхода у нас не было. Не отбирать бутылки было нельзя, это опять привело бы к тому, от чего мы с таким трудом освобождались. Отправлять водку в санчасть для медицинских целей – значило дать повод для нежелательных разговоров. Этой не совсем деликатной мерой мы, конечно, вызывали недовольство, но зато обеспечивали порядок. Мы видели, как люди, не имея чем воздать дань Бахусу, быстро трезвели.
Далее начинался конвейер. Военнообязанные, разбитые по командам, в порядке очередности и точно по графику проходили установленные пункты обработки под командой моих многочисленных помощников из рядового и сержантского состава.
Обработка людей начиналась со стрижки волос, для чего было временно мобилизовано в городе 30 парикмахеров. После стрижки все раздевались, упаковывали свои вещи в мешки, писали на них адреса и сдавали сержантам для отправки по почте домой. После этого команды заводились в баню, где старшина с десятью солдатами вручал каждому мыло, мочалку и бачок для мытья. Они же следили за тем, чтобы никто дольше 30 минут в бане не задерживался. Закончив мытье, люди выходили в предбанник. Там они получали полотенце и нижнее белье. Надев белье, гуськом, друг за другом, шли по прямой, застланной соломой дорожке, с обеих сторон которой, в порядке последовательности надевания, находилось разложенное по размерам обмундирование, обувь, а также снаряжение. Выдачей и подгонкой обмундирования занимались сержанты. Чтобы не было задержки, каждый сержант имел один-два предмета, не больше. На последнем пункте этой дорожки один из средних командиров проверял подгонку обмундирования, снаряжения и вручал винтовку. На все это дело уходило около 70 минут.
Люди так быстро преображались, что даже друзья порой не узнавали друг друга. Помню случай. Собралась в кружок группа мобилизованных, только что прошедших санобработку и обмундированных во все новое. Стоят, курят. Разговор идет вяло, озираются по сторонам в поисках своих знакомых. Вдруг один из солдат, вытаращив глаза на стоящего рядом с ним, вскрикивает:
– Колька! Ты это али нет?
По его выражению лица видно, что он не уверен, что рядом с ним стоит его закадычный друг Колька.
– Егор? Вот черт, не узнал дружка своего!
Друзья от радости, что не потерялись в массе одинаково одетых людей, обнялись и хохочут во все горло.
– А кудри твои куда девались? – спрашивает Егор. Колька снимает пилотку, проводит рукой по стриженой голове и с улыбкой отвечает:
– Нетути, сняли... будем живы, отрастут, а теперь на кой ляд они мне!
Все один за другим сняли пилотки и начали ощупывать свои стриженые головы.
Сейчас, после войны, с грустью и сожалением вспоминаю, с какой бесцеремонной поспешностью приходилось нам отправлять людей на фронт. Грустно, потому что не смогли мы уделить им должного внимания, которого они заслуживали. Большинство из них самоотверженно и мужественно прошли по дорогам войны, а многие