грязный мир, а работники тут, издали видно, худы и оборванны.
Князь хорошо помнит инструкцию, которую дала ему в дорогу государыня, – внимательно рассмотреть крестьянские жалобы, понять, от чего пошло «неповиновение». Простым глазом видно, от чего.
Карета теперь ползет очень высоко, река далеко внизу, суда на ней кажутся лодочками.
Это знаменитый «железный караван»: по бурной горной реке сплавляют баржи, струги, лодки, целая флотилия, груженная пушками, мортирами, гаубицами, боевыми припасами, но чаще всего просто железом и медью. Хороши должны быть лоцманы, чтобы провести все это меж скал и через пороги. Целый год пойдет такой караван (в Москву и Петербург); сколько же народу для обслуги он потребует? – плотников, чтобы строить пристани и причалы, возчиков, грузчиков, хорошо обученных речников, чтобы вести суда, – тоже с тысячу, не меньше.
Заводы, мимо которых едет князь, работают, а те, куда он едет, – стоят. Они в неповиновении.
Государыня вообще считает, что на заводах должны работать свободные люди, но Демидовы с этим никогда не согласятся (кто согласится потерять такие огромные толпищи бесплатной рабочей силы!).
А что, если все они, здоровые кузнецы и мастера, и те, кто на заводе работает, и те, кто в руднике, и те, кто возит, грузит, кто пашет и собирает урожай, – что, если все они вдруг поднимут бунт? Что тогда будет?
Потянулись поля, вотчинные владения Демидовых, стоят господские дома, высятся колокольни с колоколами – тоже, конечно, собственного литья. В количестве огромном работают на полях мужики, а ведь они обязаны еще и железо возить, и лес валить, и уголь жечь, и дощаники для барок строить.
Нелегкая предстоит ему задача.
Демидовы несметно богаты, они верно служили царям, и цари к ним неизменно милостивы. Со времен Петра на этих заводчиков сыплются знаки монаршего благоволения, их прошения тотчас удовлетворяются. И в случае крестьянских волнений им немедля посылают военные команды.
А сейчас, после переворота, по всей стране неспокойно. В народе ходит подложный указ, будто бы изданный государыней 7 июля, по которому крестьяне, приписанные к заводам, должны быть свободными. Незадолго до отъезда князя Сенат рассматривал донесение главного правления заводов, где говорилось, что крестьяне «единогласно состоят в упорстве» и что «кроме строгости военных команд ничем другим усмирить нельзя». Берг-коллегия передала ему донесения демидовской конторы – пора ими заняться.
Невьянский завод Прокофия Демидова. «Приписные крестьяне, оставя положенные работы, все в домы свои самовольно уехали, – пишет приказчик, – за ними и мастеровые, и работные люди, приняв такое ж крестьянское безрассудное легкомыслие, ото всех заводских работ отказались и не работают». Ну, господа Демидовы этого не потерпят.
«Большие волнения среди вечноотданных, – писал приказчик, – всегдашние у них собрания и советы происходят и в работу идут лениво».
«Вечноотданные» – он знает, что это такое: огромными толпами стекались к Демидовым беглые