не знаешь?
– Не имею чести, – холодно ответил Комаровский, раздумывая, как такого возмутительного хама вообще пустили в общество.
– Я цесаревич Борис, наследник этого проклятого царства!
Он что – идиот?!
– Сударь. Извольте представиться своим настоящим именем, ибо столь возмутительное и непристойное хамство никак не может исходить из уст наследника престола!
– Ах ты…
Графу Ежи даже не пришлось особо ничего делать. Он просто шагнул в последний момент в сторону, пропуская цесаревича мимо себя, и подтолкнул его, придавая дополнительное ускорение. С коротким криком наследник польского престола врезался грудной клеткой в ограждение террасы, едва не перевалившись через него на ступени внизу, и бессильно осел, хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба.
– Честь имею.
Граф Ежи повернулся, чтобы уйти, – и столкнулся с уже тремя юнцами.
– Ты… ты что сделал?!
По воспитанию юнцы (бывшие одного с ним возраста, но совершенно возмутительного воспитания) ничуть не уступали своему предводителю, осмелившемуся утверждать, что он – наследник престола.
Один из юнцов вытащил что-то из кармана…
– Господа, вам лучше уйти с моей дороги… – сказал граф Комаровский, незаметно делая шаг назад и чуть в сторону, принимая устойчивую позицию для рукопашного боя.
– Граф Мишковский!!!
Внезапно появившийся на террасе граф Валериан Сапега взял юнца, вытащившего что-то из кармана, за плечи, повернул лицом к себе, с размаху хлестнул по щеке. Раз, другой, третий. Двое оставшихся отступили, тот, кого назвали графом Мишковским, покорно переносил экзекуцию, голова его моталась из стороны в сторону.
– Что вы здесь удумали?! Вон из дворца! Вон, песьи дети!
Не говоря ни слова, троица задир исчезла с террасы. Граф Сапега подошел к еще не пришедшему в себя горе-драчуну, с усилием поставил его на ноги…
– Вы нажили себе немало опасных врагов за один вечер, граф Комаровский… – иронически заметил граф Сапега.
– Сударь. Тот человек, которого вы пытаетесь сейчас привести в себя, сказал совершенно возмутительные вещи. Он заявил, что именно он является наследником польского престола, а потом попытался напасть на меня!
Сапега покачал головой.
– Это и есть наследник польского престола, цесаревич Борис. С его дамой сердца вы протанцевали три тура вальса, и, видимо, он не нашел другого способа выказать вам свое возмущение этим фактом. И на вашем месте я бы немедленно покинул бал, не дожидаясь еще бо́льших неприятностей. Его Величество царь Константин хорошо принял вас, но у всего есть пределы, и надевать русскую гвардейскую форму все же не следует, появляясь в обществе.
Непостижимо уму!
– Господин Сапега, я имею честь служить Его Величеству Императору Александру в Его Императорского Величества лейб-гвардии Польском гусарском полку, и ничто на свете не заставит меня стыдиться своей формы и принадлежности к русской армии, снискавшей себе немало побед на бранном поле!
Царедворец пожал плечами.
– Воля ваша, граф. По крайней