Медведки. Мария Галина

считает особенно вкусной. Когда я был маленьким, он попробовал поделиться этим удовольствием со мной. Меня вырвало, а он обиделся.

      Вокруг конфорок слой сажи, а я, между прочим, приплачиваю тете Лизе, хотя отцу этого не говорю. Он думает, что она заботится о нем по доброте душевной.

      Я плеснул на плиту розовую моющую жидкость и потер грязной мочалкой. Ссохшаяся корка грязи отдиралась неохотно, мочалка оставляла на плите коричневые разводы.

      – Что ты там возишься? – Отцу пришлось повысить голос, я заметил, что голос у него стал почти женским – перестал вырабатываться тестостерон. – Зачем? Там все чисто. Тетя Лиза мыла. Я мыл.

      Похоже, он видит только то, что хочет – идеально чистую кухню, заботливую родственницу. И непутевого сына.

      Я обтер руки липким полотенцем и вернулся в гостиную.

      – Молоко стопилось, – ответил я на его молчаливый вопрос. – Или утопилось. В общем, готово.

      – Ты будешь?

      Не то чтобы он не помнит, что я терпеть не могу топленого молока. Просто до сих пор не способен поверить.

      – Ты все еще не нашел работу?

      – Я работаю, папа.

      – Редактор – не профессия для здорового мужчины. Тем более у тебя нет соответствующего образования. Ты всю жизнь так и будешь на подхвате.

      У него была профессия. Его ценили. У него есть грамоты. Какие-то записи в трудовой книжке. На пенсию его отправляли с большой помпой, цветы, банкет... Потом не позвонила ни одна сволочь. После этого он начал стариться очень быстро. И отказался выходить на улицу. Наверное, не хочет встречаться лицом к лицу со своими сослуживцами.