здравствуй! – зашептал он. – Ну что, думала про меня?
– Думала, – тихо ответила Наталья, – сегодня в поле цветы рвала и все гадала: любишь, нет…
– А что вышло?
– Вышло, что любишь…
– Верно! Как душу люблю! – Василий снова обнял ее и поцеловал.
– Стой! – сказал он. – Слезы? О чем?
– Все о том же, Вася, – ответила, прижимаясь к нему, Наташа, – не на радость любимся. Ничего из этого не будет.
Лицо Василия угрюмо нахмурилось, но Наташа не видела его в темноте.
– Если правда любишь, уйдем! Я говорил тебе, – сказал он, – на Яик пойдем, на Дон. Там я хутор достану…
Наташа задрожала в его объятьях.
– Не могу, милый! Как подумаю, что батюшка за это проклясть может, так и сомлею от страха. Какое счастье, если умру когда, то и земля не примет!
– Бабьи сказки, – с горечью сказал Василий, – не любишь. Так и скажи. Любо тебе вот ночью выходить, голову дурить…
– Вася! – в голосе Натальи послышались слезы. – Зачем ты это? Такая ли я?
– Ну, ну, прости, мое солнышко, – поспешно сказал Василий, – сердце у меня такое обидчивое. Сейчас и закипит. Верю тебе, верю… А все же больно, Наташа! Что я им сделал, чем я хуже других! Али что беден?..
– Тсс! Мил ты мне, Вася, и в бедности. Пожди! Знаешь…
– Ну?
– Вот уедет брат. Я батюшку улещать начну. Может, и примиритесь. Тогда легко будет.
– Примиритесь! Я‑то не прочь, он мне худа не делал, а он‑то…
– Его я упрошу. Пожди, Василий!
– Да тебя, моя радость, всю жизнь ждать буду! Без тебя уже нет для меня счастия…
Он опять обнял ее и начал целовать. Она зажмурилась и принимала его ласки.
– Как подумаю, что они тебя выдать могут за немилого, кровь во мне так, словно вода в колесе, и забьется. Думаю, всех убью, ее вызволю! – заговорил он опять.
Наталья горделиво усмехнулась:
– Ни за кого, кроме тебя, не выйду. В монастырь уйду лучше!
– То‑то!.. К вам, слышь, гости приехали? – спросил он.
– К брату, – ответила. Наталья, – приятель. Князь, а как звать и не вспомню.
– Молодой? – уж ревниво спросил Василий.
– Молодой! Как Сережа.
– Может, свататься?
– Не! – Наталья уже засмеялась. – Пусти руки‑то! Больно!
Василий тяжело перевел дух.
– Эх, Наташа, Наташа! Кабы ведала ты, как больно мне. Иной прямо идет к вам, в очи тебе смотрит, шутку шутит, а я ровно тать! Собака залает, я уж дрожу, сторож крикнет – я в куст.
– Пожди, Васенька, – ласково сказала Наташа, гладя его по лицу рукою, – пожди! Все потом по – хорошему у нас будет!
– Дай‑то Бог! – и они опять целовались.
На востоке показалась золотистая лента, потянуло холодом, и со всех сторон запели петухи, когда Василий полез назад через высокий тын, а Наталья прошмыгнула в свою светелку.
– Ой, уж и напугала ты меня, государыня! – сказала ее девушка, Паша. – Гляди, уже утро!
Наташа тихо улыбнулась.
– Говоришь,