вернуться в дом раньше всех остальных ребят. И на вопрос, почему она не догнала их, как обещала, она лишь вновь сказала, что у нее разболелась голова. А когда компания отправилась на поиски Захара, девушка нарочно прошлась с Юрой неподалеку от того места, где в последний раз видела под деревом сводного брата, но там никого не оказалось. Она даже подумала, что ошиблась – ведь в лесу так легко сбиться с пути, – но оторванная от ее джинсов пуговица, лежащая на березовом листочке, убедила в обратном.
Захар – с застывшими глазами и вывернутой шеей – исчез.
Сестры встретили Алину возле института и в один голос спросили:
– Не нашли?
Девушка покачала головой.
Первой парой стояло «Естествознание». Алина вошла в огромную аудиторию, приблизилась к своему столу и увидела на нем белый конверт.
Она открыла его, вынув свернутый пополам листок с текстом, размашисто написанным красной ручкой:
Здравствуй, Алина!
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным… воистину. Одиннадцать лет я знал, что этот день когда-нибудь наступит. И он наступил. Больше я не могу защищать тебя, оставаясь в тени, потому что враг показал тебе свое лицо. Нам нужно увидеться. Александровский сад. Любое время. Я буду ждать тебя. Не бойся.
Навсегда твой А.
– Что это у тебя? – поинтересовалась Таня, выхватывая листок.
– Отдай! – резче, чем хотела, произнесла Алина.
Подруга без интереса повертела в руках листок и обиженно вернула, проворчав:
– Вот чудачка, из-за чистого листа готова горло перегрызть.
Алина еще раз пробежала глазами письмо. Создавалось впечатление, что у некоего А. то и дело переставала писать ручка.
– Из-за чистого листка? – переспросила девушка.
Таня странно посмотрела на нее.
– А что, по-твоему, он грязный? – Она сузила глаза и с усмешкой прибавила: – Или, может, ты пишешь шпаргалки невидимыми чернилами?
Алина снова прочла записку и пробормотав: «Прости, из-за последних событий, я сама не своя», бросилась к выходу из аудитории.
– Я понимаю! Все нормально! – крикнула вслед подруга, но девушка не остановилась. Получила в гардеробе пальто, а пока натягивала его, положила перед старушкой гардеробщицей письмо и спросила:
– Видите?
– Что именно, дитя? – сдвигая на кончик носа очки, заинтересовалась старушка.
– Текст! Видите?
Та перевернула листок и пожала остренькими плечиками.
– А он разве есть?
Желудок закрутило, как барабан в стиральной машине, голова сделалась такой тяжелой, что шея вдруг заболела.
Пока бежала по набережной Мойки, в мозгу стучало: «Навсегда твой А. Навсегда твой А. Навсегда твой А.»
В Александровский сад перед Адмиралтейством, золотой купол которого ярко сиял на солнце, девушка вошла с бешено колотящимся сердцем. Она несколько раз обошла вокруг огромного фонтана, затем присела на белую скамейку. И тогда увидела Его. Он возник из ниоткуда, в точности такой же, как во сне, те же белые волосы, звериные голубые