«Подозреваемая в убийстве адвоката писательница Арина Виолова найдена мертвой на даче». Желая поместить на странице как можно больше информации, редакция напечатала текст слишком мелким шрифтом, и мне пришлось напрячь зрение.
«Вчера поздно вечером в поселке Форкино загорелся дом. Приехавшие пожарные быстро справились с огнем. Внутри здания был найден сильно обгоревший труп женщины. При погибшей обнаружены документы на имя Виолы Леонидовны Таракановой, творческий псевдоним Арина Виолова. Следственные органы выясняют причины возникновения огня. Компетентный, но пожелавший остаться неизвестным источник сообщил нашему репортеру: «Тараканова понимала, что ее непременно найдут и посадят. Вот и решила свести счеты с жизнью. Приехала в принадлежавшую ей избу, выпила водки и отравилась угарным газом от печки. Пожар случился, когда писательница была уже мертвой».
Мы попытались связаться с единственным родственником Виолы, известным российским актером Леонидом Таракановым, но он оказался недоступен. По непроверенным данным, у отца писательницы инфаркт, еще он, вероятно, впал в депрессию и тоже думает о самоубийстве».
Я скомкала бульварный листок. Да уж! Я сегодня герой «Желтухи». В утреннем выпуске одна статья про меня, в еженедельном издании другая. Избушка в Форкино некогда принадлежала воспитавшей меня тетке Раисе. После ее смерти домик достался мне, если честно, он больше напоминал курятник и расположен в одном из самых плохих по экологии мест Подмосковья, недалеко от Шатуры, там постоянно горят торфяники. Из Форкино давным-давно убежали жители. В последний раз я наезжала туда… дай бог памяти в каком году. И «Желтуха», как обычно, перепутала имя папеньки, а заодно и мое отчество. Но остается маленький шанс, что она не солгала по поводу угнетенного душевного состояния папашки.
Я потерла рукой лоб, вытащила из сумочки мобильный и набрала знакомый номер.
– Пресс-секретарь лучшего артиста России на трубке, – торжественно заявил папенька.
Несмотря на серьезность ситуации, мне стало смешно. Никаких служащих у бывшего уголовника нет, он сам отвечает на вызовы.
– Здравствуй, Ленинид!
– Это кто? – слегка изменил тон папенька.
– Виола Тараканова, – представилась я.
– Ох ты, ё-моё, – зашипел он, – чего надо?
– Прочитала в газете, что у тебя плохо с сердцем, – сказала я, – мол, ты услышал о преждевременной кончине дочери и разнервничался. Решила тебя успокоить, я жива.
– Не сомневаюсь в твоем умении вылезти чистой из дерьма, – разозлился папенька, – не верь папарацци! Избрехались совсем! Какого черта трезвонишь?
– Послушай, – мирно начала я, – хочу…
– Денег нет, – перебил меня папенька.
– Пойми…
– Ни копейки не получишь, – снова не дал договорить мне Ленинид, – я сам в долгах. Короче, забудь мой телефон. Навсегда! Более не обращайся! Не порть мне биографию.
Я испытала сильное желание швырнуть мобильный в стену. От глупого поступка меня остановил элементарный расчет: если я превращу