несимпатично, – резюмировала Лиза. – Все за чужой счет. Других идей не было?
– Откуда им взяться? Выбор у нас не особенно богат.
– Ладно. У тебя всегда остается шанс начать писать книги или петь, – обнадежила ее Кротова. – Можем начать вместе ходить по вагонам и продавать китайские ручки и прищепки. Без работы не останемся.
– Да я и так не безработная. Хотелось бы все– таки еще и зарплату поприличнее, – уныло вздохнула Катя. – И от уродов этих квартирных я устала. Сашке хорошо, он там как сметана в борще, а я как хрен в пирожном. Они меня достали: в туалет по расписанию, в ванную вообще не попасть: там либо любовью кто-то занимается, либо белье замочено, на кухне конфорки все заняты. У нас общая с одной старухой, так эта ведьма регулярно там какую-то траву варит. На водяной бане. Вонища на всю кухню. Обещала, если буду пререкаться, порчу наслать или отравить. Представляешь? Я теперь еду по ночам готовлю и кастрюлю стерегу, чтобы она и правда туда дряни какой-нибудь не накидала.
– Не представляю, – искренне посочувствовала ей Кротова. – Условия, близкие к полевым. Пора уже минные поля организовывать и десантироваться в тылы врага. Хочешь, я к тебе туда в гости приду?
Кате, конечно, хотелось бы, чтобы хоть раз на ее стороне была тяжелая артиллерия в виде Елизаветы Кротовой, которая, несмотря на отсутствие опыта проживания в коммунальной квартире, умела донести до окружающих непререкаемость своего мнения и настоять на своем. Но одна мысль о том, что Лиза увидит, как она живет, вернее, в каких условиях живет бизнесмен Саша, приводила Катерину в ужас. Это ей Саша весьма спокойно сказал, что все нынешние олигархи начинали в общежитиях с копеек, а вот сможет ли она столь же уверенно объяснить это Елизавете, которая и так считает подругу не от мира сего? Вряд ли.
– Не, Лизка, спасибо. Не надо, наверное.
– Как знаешь. Было бы предложено.
Чудеса случаются тогда, когда их не ждут. Так рыба клюет, когда отчаявшийся рыбак уже готовится смотать удочки, а дождь начинается, когда вы забываете дома зонт.
Катерина сидела на работе и вяло занималась проверкой формуляров, выписывая должников в отдельный список.
Коллега по работе, вечно недовольная и желчная Алла Михайловна, выговаривала ей за сожженный чайник. Аллу за глаза звали мегерой, поскольку в хорошем расположении духа она не бывала никогда. Даже в день получения зарплаты она злобно нападала на правительство, вогнавшее бюджетников в финансовую яму, в тщетной надежде найти оппонента для спора. Все трусливо отмалчивались, старательно сохраняя крохи оптимизма.
Самым обидным было то, что чайник Катя действительно сожгла. И хорошо еще, что это не стало причиной пожара. Поэтому было вдвойне обидно: сама дала этой климактерической истеричке повод для разговоров на целый день.
Мобильный слабо завибрировал в сумке, словно колокол на воротах судьбы.
– Екатерина Николаева?
– Да, – Катя подобралась от официального и, как ей показалось, неприязненного тона.
– Вы сможете сегодня к семи вечера