уже прослушал каждое слово записи с борта истребителя перед его катастрофой и знал, что Малыш как раз и пытался предостеречь от слишком резкого снижения к земле. Что в конечном итоге и лишило реальных шансов в момент опасности отбиться от ракет «берсерк-2».
Но ведь не станешь сваливать вину на товарищей, подставляя их и выгораживая себя. Истинные аристократы, представителем которых и слыл высоченный Малыш, так не поступают. Поэтому оператор со знаками различия капитана только повинно склонил голову, и даже в какой-то момент показалось, что он стал ростом ниже полковника.
Делающий разнос начальник раздосадованно фыркнул и, шагнув влево, вызверился на командира экипажа:
– Тебе уже сколько лет?! Двадцать?
– Никак нет! – выдохнул Николя. – Двадцать восемь недавно исполнилось.
– Не может быть! – злобно ерничал полковник, в притворном изумлении приседая и хлопая себя ладонями по коленкам. – Двадцать восемь? Почти моего возраста?! И все еще капитан? – Хотя на самом деле командиру базы уже было за сорок. – А по твоим действиям – больше двадцати не дашь. Словно зеленый молокосос, прешься на любое восклицание типа: «Ой, вон там баба голая мелькнула! Где?! Дайте и мне глянуть!» Тьфу! Да ты не гордость наших космических сил, а … а… Э-эх!
Он замялся, но, так и не подобрав подходящего слова, махнул рукой со всего плеча. Затем резко шагнул вправо и уже чуть не лбом уткнулся в подбородок штурмана:
– А ты, вычислительный центр, дающий сбои? Питание мозга отключилось? Да плюс запасные батарейки в ушах разрядилась? А может, твой хваленый процессор кто-то подменил грецким орехом? Алоис, я тебя не узнаю! Куда подевалась твоя хваленая мудрость? Куда исчезли твоя рассудительность и тонкий расчет ситуации? Что случилось с твоими невероятными способностями аналитика? И почему ты не хочешь оправдаться? Ну, чего молчишь, словно язык проглотил? Отвечай: кто виноват? И никого не бойся. Малыш или Николя?
Негр от переживаний посерел еще больше, но ответил твердо:
– Скрывать не стану. Как и идти на поводу у боевых товарищей. Пусть они меня даже побьют за это. Поэтому скажу сразу с максимальной откровенностью: вся вина на мне. Готов понесли заслуженное наказание.
После чего из полковника словно выпустили воздух. Плечи его поникли, уголки губ опустились, он развернулся и двинулся к своему письменному столу, бормоча при этом себе под нос с раздражением:
– Я из-за них седым стал! Того и гляди костоправы какую-то аномалию в сердце отыщут и в утиль спишут! А эти… хм, зяблики и в ус не дуют!
Но пока он обходил огромный стол и усаживался на стул, все три офицера расслабленно выдохнули. Буря кончилась, все самое страшное позади. Командира базы все знали прекрасно: будет кричать, ругаться, даже обидеть может сотней-другой нецензурных слов, но дальше этого никогда не пойдет. Перед проверяющими с Оилтона своих подчиненных разгильдяями не выставит, под суд не отдаст и разжаловать не позволит. Сам накажет,