Придумала! Напиши сейчас же Мартину и намекни на помолвку с Николя Дю Виллем. Это позволит выиграть время.
– Прочтите письмо, мадам! Он требует недвусмысленно и в крайне грубых выражениях, чтобы Уитни ровно через месяц без всяких проволочек вернулась домой.
Глаза Энн тупо скользили по строчкам. Наконец, попытавшись принять бодрый вид, она воскликнула:
– Он требует, чтобы оставшееся время Уитни употребила на прощальные визиты и посещения самых дорогих портних и модисток! Должно быть, Мартин сильно изменился за это время, раньше ему бы в голову не пришло, что Уитни потребуется время на шитье приданого в Париже, где моды так далеко ушли вперед. Эдвард! – внезапно воскликнула она. – Не думаешь ли ты, что тот молодой человек, которого она так любила в юности, попросил у Мартина ее руки?
– Ничего подобного! – рявкнул Эдвард. – Иначе он изо всех сил хвастался бы в своем проклятом письме, считая, что ему повезло там, где мы потерпели неудачу. – И, повернувшись к жене, вздохнул: – Лучше, пожалуй, сказать ей сейчас и покончить с этим. Я поднимусь немного погодя.
Уитни стояла словно пораженная громом, пытаясь осознать новости, которые, как ей казалось раньше, так жаждала услышать.
– Я… я очень рада, что еду домой, тетя Энн, – выдавила она наконец. – Только… только…
Голос девушки замер. Рада вновь оказаться дома? Или перепугана, перепугана до смерти тем, что теперь, получив свой шанс завоевать Пола, может все потерять? Одно дело привольно жить в Париже, в окружении толпы обожателей и поклонников, и совсем другое – вернуться и заставить Пола увидеть ее их глазами. Боже, придется справляться не только с отцом, но и с Маргарет Мерритон, и с вечно судачившими мамашами, смотревшими на нее, как на некое странное насекомое. А здесь… здесь остаются тетя Энн и дядя Эдвард, любившие Уитни, смеявшиеся вместе с ней и радовавшиеся ее успехам, принесшие столько тепла и счастья в ее жизнь!
Тетя отвернулась к окну, но Уитни успела заметить слезу, ползущую по ее щеке. Она закусила губу: если у тети дурные предчувствия относительно ее возвращения, значит, ехать слишком рано. Она еще не готова встретиться со старыми знакомыми и врагами.
Уитни подошла к зеркалу, надеясь, что вид собственного отражения немного ее успокоит. Парижские поклонники часто твердили, как она прекрасна. Но что скажет Пол? Господи, опять, с ужасом подумала девушка. Не успела она уехать, а уверенность в себе уже тает, словно снег на солнце! Она некрасива, неуклюжа, слишком высока, и даже пальцы вновь, как раньше, нервно перебирают складки платья! И там… там, на самой переносице внезапно проступили слабые следы ненавистных веснушек! О, черт! Какая чушь!
Мгновенно потеряв терпение, Уитни постаралась взять себя в руки. Веснушки не появляются как по волшебству, руки нужно стараться держать, как ее учили, и она больше никогда не станет и не будет перечислять собственные недостатки, изъяны, несовершенства и слабые места!
Неприятно