подпись в дневнике, подсовывать бабушке цианид вместо пенталгина, подставлять любимую учительницу на педсовете и никогда никому не доверять. Кстати, этот пункт есть в нашем брачном контракте.
– Я никогда не была сильна в составлении документов, тебе легко обмануть слабую женщину…
– Опять женщину… Тебе что, так нравится это слово?
– Я же беременна, дорогой, несу всякую чушь…
Кончилось тем, что я сбил её подножкой, связал и мы помирились. С Альбертом я поговорю завтра, при личной встрече, хотя, по совести говоря, ничего двусмысленного в его посланиях не было. Он же ангел, как это ни скучно. Так, всякие пустые вопросы о моей работе, о её здоровье и об ожидании нашего будущего малыша. А ревную я чисто по привычке и в целях профилактики, порядок такой.
И Азриэлла тоже сходит с ума по вполне объяснимой причине – сегодня на работе она всем объявила о своей беременности. Что там подняло-ось… Она же ведущий специалист! Её ставят в пример, на неё равняется молодёжь, облизывается начальство, прядь её волос уже лет триста висит на Доске почёта, и вдруг такое!
– Они устроили тебе обструкцию?
– Ну не овацию это точно. Профсоюзу придётся перевести меня на более высокую зарплату при меньшей рабочей нагрузке, сотрудницы вопят и митингуют, требуя тех же условий, а в случае отказа грозят уйти в декрет одновременно. Глава отдела вызвала к себе в кабинет, поила палёной водкой, предлагала проверенные средства прерывания беременности – от разведённого в хлорке карбида до хирургического вмешательства ветеринара. Представляешь, милый?
– Да уж… Хочешь, пойду завтра с тобой и что-нибудь там разобью? У меня свободный день.
– Не стоит, я сама справлюсь. – Моя жена улыбнулась и нежно потянулась ко мне когтями.
Я расслабился, немного поверхностной боли будет сейчас в самый раз…
Утром она ласково прокусила мне щёку и ушла на работу. Я только улыбнулся ей вслед и перевернулся на другой бок. Сегодня вызовов не было, можно не дёргаться и ещё спокойно подремать часок-другой. Но телефонный звонок с мелодией дикого вопля францисканского монаха, которому плюнул на выбритую тонзуру мелкий бес (достал по блату, редчайший рингтон!), подкинул меня почти в вертикальное положение.
– Да, милая… Нет, благодаря тебе уже не сплю. Что ты… где ты… в какой ещё больнице… в больнице?!!
Я нёсся по Аду как взбесившаяся милицейская машина с мигалкой. Случайные черти шарахались в разные стороны, конвоиры уводили толпы грешников, торговцы спешили убрать «пиратские» лотки с порнорелигиозной литературой, дети швыряли мне вслед булыжники и пивные бутылки, а бугаеобразные стражи беспорядка напрасно дважды преграждали дорогу, требуя документов или взятки, – я сметал их к ёлкиной маме, потому что моя жена в больнице! А она беременна! И если они её там не спасут, если она потеряет ребёнка, я повяжу голову белым платком с крестом и уйду в террористы. Взорву самый большой котёл с мучениками или залью в канализационные трубы святую воду, умру со всеми, в