никто раньше не унюхал?
– Ага, – кивнул Хаппар. – А через час на тот же струг свадьба отправилась. Кому-то горе, а кому-то праздник. А как перемешаешь – ни вздохнуть, ни невесту поцеловать, одна рвота.
– Чей струг? – только и бросил Эпп, собираясь бежать к Квену.
– Арнуми и Нигнаса, – выудил из-за пазухи полоску ткани Хаппар. – Брат и сестра из вольных, трактир держат в гиенском поселке на берегу Блестянки. Пятьдесят лиг от устья. Два струга у них. На том Нигнас ушел, только Арнуми не стала неделю доторговывать, под утро сорвалась. С час назад, наверное, даже шатры не свернула, погрузилась, парус подняла – и в путь. Сейчас ветер западный, как раз в спину ей задувает. Так все теперь разбегаются, не она одна…
– Наверное, прямо так и ходили вокруг ее шатра и пытали, кто умер да почему? – стиснул зубы Эпп.
– А как же еще? – недоуменно подняли брови молодцы.
– Эх! – размахнулся Эпп, чтобы отвесить по оплеухе каждому, но только плюнул и побежал к проездным воротам, прикрикнув стражникам: – Не отставать!
Квен и в самом деле оказался у караулки. Глаза у воеводы были красными, но движения твердыми и спокойными. Тут же толпились старшины всех дружин и всех башен, на воротах стояли не только стражники, но и гвардейцы и даже ловчие. Эпп уже начал почесывать затылок, как подойти к воеводе, но Квен сам заметил старшину северной башни. Он бросил толпящимся вокруг него что-то резкое и быстрым шагом подошел к Эппу.
– Говори! – процедил сквозь зубы.
Старшина проглотил приготовленный вопрос об урае и постельничем и отчеканил коротко:
– На ярмарке Сивата, кроме меня, никто не видел, зато являлась Ишхамай, «поющая девочка». Курант и вся его труппа ушли на Вольные земли. Еще вчера после полудня ушли. На одном из стругов Арнуми и Нигнаса из поселка, который лежит в пятидесяти милях по берегу Блестянки от ее устья. Если идти на веслах, да и при среднем ветре, будут там сегодня к вечеру. Второй струг отошел только сегодня утром, почуяла торговка что-то. Но все барахло, все сундуки и реквизит Курант отправил с кораблем кессарцев. Скорее всего, в Хурнай. Кессарец, по крайней мере, ему предлагал гостеприимство еще во время выступления.
– Все? – сузил глаза Квен.
– Перед бегством двое курантовских выкормышей ходили в город, – вспомнил Эпп. – Лук и Нега. Думаю, решили починить сломанный меч.
– Ганк! – рявкнул, обернувшись, Квен.
От толпы у караулки отделился белобрысый здоровяк и подбежал к воеводе.
– Этот? – спросил Квен, когда ловчий извлек из мешка половинки старого меча.
– Похоже, что этот, – прищурился Эпп.
– Значит, Лук, – задумался воевода и уперся холодным взглядом в лицо старшины. – Скажи, Эпп. Ты ведь фехтовальщик не из последних. Когда-то так и лучшим числился. Мог этот Лук взять на меч ловчего?
– Мог, – коротко бросил Эпп.
– Эпп! – выпучил глаза Ганк. – Он Эква убил! Ты хочешь сказать, что какой-то мальчишка мог взять на меч Эква? Он был одним из лучших!
– Заткнись! –