и даже реки, однако первым, кто после Чингисхана и Тевтонских рыцарей попытался вести войну зимой, был Наполеон, но и он, несмотря на свой военный гений, проиграл зиме…
Все равно, большие или малые войны разворачиваются, народ в них гибнет как мухи. Целые провинции пустеют, но, странное дело, проходит всего несколько лет, и все отстраивается, снова везде растут деревни и заполняются города.
Вообще-то при таких темпах рождаемости, когда женщина рожает столько, сколько может рожать, народ плодится, как кролики. Я помню из школы, что когда по Европе, и без того обезлюдевшей от опустошительных войн всех против всех, прокатились еще и две-три ужасающие по силе эпидемии чумы, и Европа фактически обезлюдела, то папа римский специальным эдиктом не только разрешил, но и настоятельно советовал мужчинам брать в жены столько женщин, сколько может защитить, «дабы снова наполнить землю людьми и тем самым выполнить волю Божью».
Потом, когда Европа стала подниматься из руин, снова вернулись к прежней практике моногамии, хотя мормоны так и остались многоженцами, понравилось, а здесь, как я понимаю, в отдельных областях этот обычай трансформировался в тетравленд, то есть жена убитого брата переходит к младшему, а если некто захватывает замок и убивает хозяина, то женщины переходят к нему в качестве его жен по праву тетравленда, что вообще-то справедливо: женщины всегда должны быть под мужской защитой, и если одна защита рушится, то ее должен предоставить им тот, кто ее разрушил.
Таким образом, у меня есть замок в Срединном королевстве, так я его называю, с тремя женщинами, считающими себя моими женами… ума не приложу, что с ними делать, и сейчас вон проезжаем мимо замка Крумнивольд, где у барона три жены. Говорят, он крайне враждебно встречает всех, кто проезжает по его землям… Надо сперва выяснить, не придерживаются ли он и его жены этих устаревших обычаев. Не хотелось бы ехать дальше, обвешанному новыми женами, как удачливый охотник утками.
Впрочем, их можно оставить на местах, опыт уже есть. Хоть сперва получилось вроде бы случайно, само по себе, но получилось же, так что опыт надо принять на вооружение.
Зайчик ощутил, что я впал в глубокие раздумья, и, чтобы не тревожить, пошел ровным шагом, дабы поверхность мозга даже не пошла рябью. Рыцари постепенно обгоняли, наконец со мной поравнялся отец Бонидерий.
Я не обращал внимания на его взгляды искоса, ну едет и едет нечто рядом крохотное на ишачке, ну пусть на муле, наконец священник кашлянул и заговорил проникновенным голосом:
– Я знаю, вы бросили все важные для вас дела за Перевалом, сэр Ричард! Чтобы примчаться спасать от смерти человека.
Я спросил с интересом:
– Это вы короля обзываете человеком?
– Король тоже человек, – ответил он с мягким укором. – Никого нельзя считать пропащим или недостойным, пока он жив, пока дышит.
– Интересный взгляд, – признал я. – Король – тоже человек. Обычно я слышу, что простолюдин – тоже человек.
– Простолюдин