их оставил?» – себя проклинаешь.
За что ты боролся, ответь наконец?!
Глупец ты, бродяга и снова глупец!
Уходишь все дальше; не жди, что вот-вот
Окликнут тебя или взгляд позовет.
Придет новый день, и ты в путь соберешься,
На голос любимой не обернешься.
Хохочет опасность, и ждешь, чтоб убили...
Ты больше, чем жизнь, любишь игры такие...
Она тоже вышла из леса. Красивая, богато одетая, как Изольда или Леоннея, но что-то в ней было другое. Теперь, спустя много лет, он четко осознавал, что именно – тогда она просто не знала, кто он такой. Она подошла и села рядом, что-то говорила ему, но он не слушал, он думал, как бы оскорбить ее побольнее – такая черствая была у него душа.
Тонкие черты, глубокие, словно это самое озеро, карие глаза, открытое приветливое лицо. И улыбающееся ему... улыбающееся. Ему уже давно никто не улыбался. Извечные вымученные оскалы и натянутые, как струны на арфах, усмешки придворных не в счет. Давно прошли те времена, когда он мог зайти в кабинет к лорду Уильяму и тот, увидев его, радовался, откладывая в сторону перо, свиток с очередным указом, и рассказывал ему какую-нибудь занимательную старинную историю. Теперь все на него смотрели с плохо скрываемым отвращением и презрением.
«Меня зовут Агрейна», – сказала она.
И имя у нее красивое. Может, столкнуть ее в озеро? Посмотреть, как она будет плакать, вся мокрая и грязная... или вообще утонет. Слезы потекут у нее по щекам, смешиваясь с озерной водой. Кувшинка застрянет у нее в волосах... Она очень красиво смотрелась бы с кувшинкой... Стоп. Что за глупые мысли!
Он думал, как бы ее обидеть, чтобы было побольнее, – совсем незнакомая девчонка не сможет на него наябедничать...
Он смотрел на ее отражение в глади озера. Очень красивая и, было видно, добрая, не то что эти... подлизы и злюки, дочери глупых придворных, которые только и пытались заманить его, обречь на дружбу с собой, а затем, в будущем, он это уже тогда понимал, и на выгодную женитьбу. Их мамочки и папочки заставляли их делать это. Как же они противились, не хотели, эти разукрашенные всякими бантиками и рюшечками куклы! Они плакали, они топали ножками, но все равно шли «дружить» с капризным мальчишкой из королевской семьи, со злым принцем Кларенсом, что таскал их за косы и швырял в них грязью. Который обзывал их и угрожал заколдовать – даром, что в те времена ему это было сделать не легче, нежели взлететь.
Она, эта незнакомая красавица Агрейна, все время спрашивала, как его зовут, но он упорно молчал. Спустя тридцать лет он, конечно, понимал, что его показная гордость и отчужденность выглядели тогда до боли глупо, но сейчас уже было поздно что-либо менять.
Ди и Тели всегда смеялись над его тонким девчачьим голоском, поэтому он не хотел и с ней говорить. Он боялся, что она расхохочется или, что еще хуже, просто убежит. Но какой-то странный порыв заставил его сказать:
«Меня зовут Клэр».
Она не убежала, даже не засмеялась! Вместо этого сказала:
«У тебя очень красивый голос, такой добрый