Аллена различать мои наряды. Вероятно, сударь, вы – великое утешенье для своей сестры.
– Надеюсь, сударыня.
– И, прошу вас, поведайте, что думаете вы о платье госпожи Морлэнд, сударь?
– Оно очень красиво, сударыня, – отвечал он, серьезно его изучая, – однако сомневаюсь, что оно моется хорошо; боюсь, оно обтреплется.
– Как вы можете, – засмеялась Кэтрин, – быть таким… – Она чуть не произнесла «странным».
– Я вполне с вами согласна, сударь, – молвила г-жа Аллен, – я так и сказала юной госпоже Морлэнд, когда она его купила.
– Нос другой стороны, сударыня, от муслина всегда выходит та или иная польза; госпоже Морлэнд достанет на платок, чепец или же накидку. Муслин не бывает потрачен впустую. Я сорок раз слыхал, как сие говорила моя сестра, когда по сумасбродству покупала больше, нежели хотела, или неосторожно резала его на куски.
– Бат – чарующий город, сударь; здесь столько превосходных лавок. У нас в провинции с сим дело обстоит прискорбно; нет, у нас, конечно, имеются превосходные лавки в Солсбери, но он так далеко: восемь миль – долгий путь; господин Аллен утверждает, что девять, ровно девять, но я уверена, что больше восьми никак не может быть; и сие так утомительно – я возвращаюсь, устала я до смерти. А здесь шагаешь за дверь и приобретаешь потребное за пять минут.
Г-ну Тилни хватило вежливости изобразить интерес к ее повествованью; и до возобновленья танцев г-жа Аллен не отступала от беседы о муслине. Кэтрин, слушая их разговор, опасалась, что ее партнер капельку чересчур увлекается чужими слабостями.
– О чем вы размышляете столь серьезным манером? – осведомился он, когда они вновь направились в бальную залу. – Не о своем партнере, я надеюсь, ибо, судя по тому, как вы качаете головою, раздумья ваши не из приятных.
Покраснев, Кэтрин отвечала:
– Я ни о чем не думала.
– Сие, разумеется, весьма хитро и глубоко, но мне было бы приятнее, если б вы тут же сообщили, что не скажете мне.
– Ну хорошо, я вам не скажу.
– Благодарю вас, ибо теперь мы вскоре станем близкими знакомцами: я вправе дразнить вас на сей счет при всякой встрече, а ничто на свете не способствует задушевности более.
Они снова танцовали и, когда бал завершился, расстались с немалой склонностью – по меньшей мере, со стороны дамы – продолжить знакомство. Невозможно сообщить достоверно, до того ли много думала она о нем, когда пила теплое вино с водою и готовилась улечься в постель, что о нем же грезила, в оной постели оказавшись; но надеюсь, что разве только в легкой дреме или предутреннем полусне; ибо если правда, как утверждает прославленный писатель, что нет оправданий влюбленности юной девы, прежде чем в любви ей признался джентльмен[10], юной деве было бы весьма неприемлемо грезить о джентльмене прежде, чем станет известно, что джентльмен грезил о ней. Мысль о том, сколь приемлем г-н Тилни в рассужденьи сновидений или же любви, пожалуй, еще не посетила г-на Аллена, однако последний, свершив расспросы,