«таким чудным».
Признаться, я так и не смог понять, почему Осборн это сказал. Как подсказывала мне память, я прекрасно вписывался в рутинную школьную жизнь. Даже в первые недели пребывания в школе Святого Дунстана я, кажется, не допустил ни единой оплошности, которая могла бы поставить меня в неловкое положение. С самого первого дня я внимательно изучал манеры учеников: как они стоят, как разговаривают, как засовывают правую руку в жилетный карман, как подергивают левым плечом, словно желая подчеркнуть отдельные высказывания. Отчетливо помню, как начал подражать им, стараясь, чтобы никто из мальчиков не увидел ничего странного в моем поведении и не начал подшучивать надо мной.
С такой же охотой я быстро усвоил и другие жесты, обороты речи и словечки, популярные среди моих одноклассников, а равно и более существенные правила этикета, установившиеся в моем окружении. Разумеется, я весьма быстро сообразил, что не стоит – как я обычно делал в Шанхае – открыто излагать свои взгляды на способы расследования мелких преступлений. Более того, когда на третий год моего пребывания в школе там произошла серия краж и все поголовно играли в сыщиков, я тщательно следил за тем, чтобы мое участие не выходило за рамки игры. И несомненно, эхом тех моих привычек следовало объяснить нежелание раскрывать свои планы Осборну в то утро, когда он навестил меня.
Однако могу припомнить минимум два случая из школьной жизни, свидетельствующие о том, что, несмотря на всю осторожность, я, должно быть, как-то ослабил бдительность и невольно выдал свои честолюбивые мечты. Даже в то давнее время я был не в состоянии объяснить эти эпизоды.
Первый из них произошел во время празднования моего четырнадцатилетия. Тогдашние мои лучшие друзья Роберт Торнтон-Браун и Рассел Стэнтон пригласили меня в сельскую чайную, где мы обычно лакомились пшеничными булочками и пирожными с кремом. День был дождливый, субботний, и все остальные столики оказались занятыми. Каждые несколько минут в чайную входили новые промокшие до нитки посетители, которые недовольно смотрели в нашу сторону, словно давая понять, что нам следует немедленно освободить для них место. Однако хозяйка чайной, миссис Джордан, всегда, а не только в тот мой день рождения гостеприимно привечала нас, так что мы чувствовали себя в полном праве занимать лучший столик в нише у окна с видом на площадь. Я не слишком хорошо помню, о чем мы говорили, но, когда наелись до отвала, мои приятели обменялись взглядами и Торнтон-Браун, достав из ранца, протянул мне подарок в яркой упаковке.
Начав разворачивать бумагу, я быстро понял, что подарок был обернут множеством слоев, и приятели мои взрывались радостным смехом каждый раз, когда я снимал очередной лист бумаги, чтобы обнаружить под ним следующий. Все шло к тому, что в конце концов я найду внутри что-нибудь смешное. На самом деле под многочисленными обертками оказался твердый кожаный футляр. Расстегнув крохотный замочек и подняв крышку, я увидел увеличительное стекло.
Вот