Хорошая, как микроволновка, – заржал Дваро.
– Мне наплевать, что у неё в башке! – неожиданно для себя Чезаре закричал во весь голос. – Наплевать! Даже если там встроен целый оружейный склад и полевая кухня! Она меня слушает! И понимает! И ждёт!
– Чего орёшь? – Дваро выскочил из-под душа, едва не задев сменившего его Эторки плечом. Пробежал на цыпочках по холодному полу к своему контейнеру, схватил из верхнего отсека полотенце. – Ходи сколько влезет. И Эторки пусть ходит. Я просто говорю, что это у них работа такая. Им за это платят.
– Плевать! – Чезаре вдруг со всех сил вмазал кулаком по контрольной панели душевой. Эторки, словно ошпаренный, вылетел из-под ледяной струи, запрыгал, захлопал ладонями по бокам, пытаясь согреться. Дваро прыснул, Чезаре, не удержавшись, рассмеялся вслед, а уже за ним разразился громким хохотом сам Эторки.
Субботу Чезаре провел в части. На следующей неделе его поставили в наряд, потом рота выехала на учения. И лишь ещё через одну субботу он наконец таки выбрался в город. Отметив увольнительную на КПП, Чезаре помчался на армейский челнок до Центрального парка. В парке, возле монумента погибшим героям, ждала Долорес Романо. День выдался ветреный, и Долорес куталась в кофту, застегнутую на продолговатые деревянные пуговицы. «Знаешь, Чичче, ты должен гордиться своим отцом», – проговорила она, трогая выгравированные на списке фамилии. Чезаре хотел было ободряюще взять Долорес за руку, но вспомнил Збринца и только усмехнулся.
– Не поднимешься домой к себе? – спросила Долорес вечером, когда они уже убрали свежую моцареллу в холодильник, перелистали новый журнал с комиксами про Смит-Вессона и собрались посмотреть блок военной анимации.
– Не-а, – мотнул головой Чезаре, – она… ну, Мария… она всё равно не заметит, дома я или нет.
– Смотри сам, Чичче. Главное, чтобы не волновалась.
– Долорес! Я же мальчик! Солдат! Кто волнуется за мальчиков?
– Конечно, – глаза Долорес потемнели, точно она вспомнила что-то очень грустное, – но я бы всё равно волновалась.
«Тебе по работе так положено», – хотел съязвить Чезаре, но почему-то промолчал. Вместо этого он зевнул, потянулся за пультом терминала и резко – слишком резко для одиннадцатилетнего подростка – заметил:
– Моей био-матери нельзя растрачивать свой потенциал на нефункциональные действия и эмоции. Она – специалист A-категории. Ей после моего рождения даже репродукт-бронь выдали, чтобы она могла полностью погрузиться в работу. Кстати, а какая у тебя категория?
– Да… То есть… – Долорес замялась, – ты прав, Чичче. У твоей био… мамы много важных задач. Пора перебираться в гостиную, анимешки уже наверняка давно начались. Я тут наделала сэндвичей с тунцом – возьми их завтра с собой. Угости друзей.
– Спасибо. Не хочу, – Чезаре поднялся и защелкнул карабин ремня. – Я передумал. Пойду-ка я домой. Не люблю мультики. И тунец ненавижу!
В ту ночь Чезаре долго не мог заснуть. Он жалел о том, что не дал