наверное, один я понимаю, что это за песня… И почему ни один порядочный человек вообще-то петь её не станет, находясь в здравом уме и трезвой памяти.
Die Strasse frei den braunen Batallionen,
Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann.
Es schau’n auf’s Hackenkreuz voll Hoffung schon Millionen.
Der Tag für Freiheit und fur Brot bricht an.
Ну и так далее и тому подобное. Уже не столь интересно.
…Уж лучше эта:
Es braust ein Ruf wie Donnerhall,
wie Schwertgeklirr und Wogenprall:
«Zum Rhein, zum Rhein, zum deutschen Rhein!
wer will des Stromes Hüter sein?»
Lieb Vaterland sollst ruhig sein,
fest steht und treu die Wacht, die Wacht am Rhein.[6]
Конечно, официальный имперский не тождествен тогдашнему немецкому. Нас заставляли учить три языка. «Классический немецкий», против него я ничего не имел. Шиллера, Гёте и Гейне надо читать в оригинале. Общеимперский, без него не обойдёшься. Новокрымский университет наперекор всем эдиктам и приказам продолжал учить на русском, а вот если выберешься со своей планеты… Эсперанто так и не прижился как универсальный язык, хотя мы его тоже учили. Несколько планет использовали его в качестве официального.
…Я повалился на койку. Мутило невыносимо, голова кружилась, и казалось – подняться на ноги я не смогу уже никогда. Вот уж не думал, что окажусь таким слабаком. Всегда тренировался, всегда считал, что уж имперские нормативы выполню с лёгкостью – они ведь должны были быть рассчитаны на совсем ни к чему не готовых новобранцев, которые в жизни своей ничего тяжелее вилки в руках не держали.
Куда там. Похоже, нормативы специально сделали невыполнимыми. Ну скажите мне, кто способен с ходу отжаться от пола сто раз или подтянуться на турнике пятьдесят раз?..
Но телесные боль и немочь – это ерунда. Пока ты веришь в своё дело.
А я верю. Верил и верю.
…Разумеется, имперские нормативы не мог выполнить никто. Наверное, они такими и были задуманы – показать новобранцам, что никто из них ни на что не пригоден, и внушить уважение к старослужащим, с лёгкостью выполнявшим те же ужасавшие нас нормативы.
…Скоро я начал привыкать. Человек привыкает ко всему, особенно если ему некуда возвращаться. Мне было некуда. Само собой, я не получал никаких писем. Друзья отвернулись, Далька… само собой. Я не ходил в увольнительные. Добровольно записался на дополнительные занятия рукопашным боем по воскресеньям – у того самого господина штабс-вахмистра, сиречь старшего мастер-наставника Клауса-Марии Пферцегентакля. Остальные рекруты наслаждались воскресной свободой или, во всяком случае, её иллюзией. Вокруг тренировочной базы возник небольшой военный городок, где можно было найти все те нехитрые удовольствия, что Империя считала допустимыми для своих солдат. Разумеется, все виды виртуальных развлечений, старое доброе казино и, конечно же, ну, конечно же, – девочки. С чувством известной гордости я узнал, что шлюх сюда пришлось завозить с других, куда более бедных планет. Ни одна уроженка Нового Крыма не соблазнилась длинной имперской маркой. Что, конечно, делало нам честь…
Девушек было много и на все вкусы. Высокие и низкие, стройные и «приятной полноты», молчуньи и хохотушки, блондинки, брюнетки, шатенки и рыжие; говорили, даже есть пара лысых, на особо утончённых любителей. Самое