с ненавистью рождает очень взрывоопасный коктейль. Пусть лучше сочувствуют.
Но на третий день мое путешествие весьма оживилось. Началось все с того, что в обед я решил свернуть в лесок и остановиться на полянке. Отпустив свою кобылку полакомиться молодой травой, я достал из сумки нехитрую снедь, которую мне утром выдали деревенские, и принялся набивать желудок. Но не успел я толком насытиться, как услышал дикое лошадиное ржание. Поглядев на кобылу, я увидел, что она скачет по поляне и старательно дрыгает задними ногами, словно пытаясь с них что-то стряхнуть. Бросив недоеденную картофелину, я подбежал к животному, подхватил под уздцы и попытался успокоить, мысленно к нему потянувшись.
Но лошадь не желала стоять спокойно, она продолжала лягаться, а в ее сознании я обнаружил дикую боль. Только тогда я догадался оглядеть ее круп и обнаружил какую-то дрянь, вцепившуюся кобыле в левое бедро. Живую дрянь, похожую на мелкого зверька типа белки, которая впилась когтями в кожу четвероногой, разрывала острыми клыками ее плоть и утоляла дикий голод сочным мясом. Лезвиями я пользоваться не стал, так как кобыла все еще дергалась, а просто вытащил меч из-за спины и ударил по этому непонятному существу, разрубая его пополам.
Но это не помогло! Мелкая тварь словно и не заметила потерю половинки своей тушки и продолжала увлеченно жрать мою лошадь! И тогда, с трудом убедив кобылу постоять смирно, я клинком срезал непонятное создание с ее крупа, а потом уже на земле отрубил голову дергающейся твари. На этот раз дрянь наконец-то угомонилась и больше признаков жизни подавать не собиралась. Вытерев меч от крови и отправив его в ножны, я извлек когти твари из бедра моей лошадки, а потом залил глубокие раны лимэлем. Успокоив четвероногое, боль которого начала постепенно уходить, я принялся внимательно рассматривать непонятное создание, внезапно решившее испортить нашу трапезу.
На первый взгляд оно напоминало белку-летягу, но абсолютно безволосую и очень уродливую. А гипертрофированные клыки, которые с трудом помещались в пасти, и огромные когти, позволявшие твари намертво вцепляться в добычу, красоты ей совсем не добавляли. Судя по всему, она являлась представительницей одного из многочисленных видов нечисти, существующих на территории Империи. По сути, самое обычное животное, изменившееся до неузнаваемости в результате случайного или целенаправленного магического воздействия. Я знал о подобных созданиях, вернее, знала моя половинка, прожившая много лет в Эльфийском лесу. Изредка лесные эльфы обнаруживали на своей территории похожих тварей, но много хлопот они не доставляли. Однако в поселке ушастых ходили легенды, что несколько столетий назад нечисть причиняла эльфам огромный вред, но их стражи благодаря мужеству, мастерству, отваге и всему прочему очистили свой лес от вредителей и стали героями маленького народа. Я не мог сказать, сколько было правды в этих рассказах, но они появились явно не на пустом месте.
Наглядевшись на дохлую