не пристало.
Да, вот такие у меня дела!
Творить и жить ещё я не устала.
И сколько бы ещё не прожила —
Хоть лет до ста – мне это будет мало.
Рентгенолог
Посвящается Г.Ф. Воль
Не хотелось писать о работе,
О чужой, мной разгаданной, боли
За экраном ли негатоскопа[4],
При скопии[5] ли в комнате тёмной.
Вспоминать страдания, слёзы,
Что давали мои заключения:
Язвы, раки, туберкулёзы
И другие болезни-мучения.
Медсестру вспоминаю, Людмилу.
В кабинет заходила часто.
Между делом плакалась-ныла,
Что желудок болит ужасно.
Предлагала: «Зайди после ночи,
Только чтоб перед тем не курила.
Посмотрю внимательно очень».
Но тянула она, не спешила.
Я однажды её затащила
За экран почти что насильно.
Лишь контраст она проглотила,
Я увидела язву «красивую»[6].
Очень часто находки такие
В моё сердце вонзались кинжалом,
Ведь страдания, боли чужие
Я тогда сквозь себя пропускала.
Только я никогда не жалела
О работе опасной и трудной.
От сознания мысль меня грела,
Что нужна я страдающим людям.
Легенда о страхе
Если человек испуган, он наполовину побеждён.
У входа в город на обочине дороги
С утра любил сидеть один старик седой,
Следя внимательно за тем, кто в город входит,
И думу думая о жизни непростой.
Узнал он многое за годы жизни долгой,
Чем жизнь людей слаба и чем она сильна.
Хоть исходил по свету длинные дороги,
Ища ответы, но не всё ещё познал.
Однажды утром в город пыльною дорогой
Брела ужасная, коварная Чума.
Старик, пытаясь задержать её немного,
Спросил: «Зачем идёшь ты в город, старина?»
Чума, прокашлявшись, на миг остановилась.
Своё лицо платком кровавым отерла,
Сказала: «Люди здесь ужасно провинились,
Я тысячу одну из них убить должна».
И город застонал, и город содрогался!
Весь месяц, день и ночь, бал правила Чума.
Над дымными кострами призрак смерти мчался,
И гибли тысячи людей и их дома.
Когда же, выполнив свой замысел жестокий,
Чума из города усталая брела,
Спросил её седой старик с большим упрёком:
«Ты солгала? Три тыщи[7] жизней унесла!»
Ответила Чума с улыбкой на устах:
«Неправда, я честна: лишь тысяча моя.
Других две тысячи убил животный страх,
А вовсе не коварная болезнь, не-Я!»
Тени прошлого
(Романс)
Где раньше был уют, там так теперь печально,
И