обняв Пен за талию, начал восхождение на крутой берег. Я шел следом. Бенсон без труда поднимался за мной. Добравшись до середины, я оглянулся. Чедвик брел к берегу, вода была ему по щиколотку, шлюпку он тащил за собой. Слышна была его брань. Бенсон тоже слышал это, и его большое тело сотрясал смех, так что трудно было подниматься по неустойчивой дюне.
Повернувшись, я увидел, что Мактиг и Пен добрались до верха. Он стоял неподвижно, глядя на что-то, чего я еще не мог видеть. Была в его позе какая-то странная оцепенелость, настороженность, как у пса, увидевшего птицу. Пен была так же неподвижна. Я поднялся к ним и посмотрел в ту сторону.
За дюной открывался бассейн округлой формы, около двухсот футов в диаметре. Был он мелкий, всего в несколько футов, и я подумал, что раньше тут могло быть гораздо глубже, но волны, перехлестывая через дюны, засыпали бассейн песком. Из дюны торчало что-то темное… корма корабля… черная… разбитый руль касался края бассейна.
Корабль стоял ровно, был чисто отмыт песком и виден вплоть до обрубка кормовой мачты. Он выделялся на фоне песка, как силуэт на белой бумаге. Если не считать расколотого руля, он казался невредимым. Я видел нактоуз компаса и черное рулевое колесо, которое, казалось, вобрало в себя всю черноту палубы… и стояло обособленно, величественно.
Нос корабля был погружен в дюну и погребен под тоннами песка.
Было что-то зловещее в этой черной палубе, торчащей из дюны. Что-то отчаянное в том, как цеплялась дюна за корабль… как будто мешала выйти наружу тому, что не должно выходить… как будто хотела вернуть то, что обнажилось.
А кормовая палуба, казалось, отчаянно пытается вытянуть застрявшую часть. Я хочу сказать, что корма не просто торчала из песка. В ней не было ничего статичного. Дюна и корабль как бы двигались: дюна держала, корма старалась вырваться и освободить весь корабль. Неожиданно мне показалось, что колесо повернулось, словно бы тронутое невидимыми руками. Мне пришло в голову, что центр борьбы корабля с песком – в черном колесе… На мгновение я почувствовал уверенность в этом, точное знание… и тут предчувствие, иллюзия исчезли. Из песка торчала только корма погребенного корабля, и больше ничего.
Но видели ли Мактиг и Пен то же, что и я? Никто из них шевельнулся, не заговорил, все были поглощены открывшимся зрелищем.
Тяжело дыша, к нам поднялся Бенсон, за ним Чедвик. Бенсон взглянул и сказал, словно не веря своим глазам:
– Корабль! Старый корабль! Клянусь Богом, вы только взгляните. – Он словно вчера плавал! А что в нем?
Он скользнул по песку к узкому пляжу и побежал к остову. Мактиг неожиданно ожил, соскочил с дюны и устремился за ним. Когда он догнал Бенсона, я видел, как Большой Джим поднял руку, останавливая его, но Мактиг отвел его руку и обогнал. Чедвик помог Пен встать. Она взглянула на меня, и я увидел в ее глазах неясный страх. Она сказала: «Идемте», – и мы втроем пошли за Мактигом и Бенсоном и вскоре догнали последнего. Он тяжело отдувался и был сердит.
– Черт бы побрал этого выскочку! – выдохнул он. – Обогнал меня. Мое право – первым взойти на борт! Быстрее!
Но когда